В Кременной тогда ещё стояла 4-я бригада 2-го армейского корпуса ЛНР, впоследствии брошенная на фланги Артёмовска и изрядно потрёпанная там. Я приехала по приглашению Дока — заместителя командира бригады Дениса Черникова. Знала его сто лет, ещё с тех пор, как он был командиром батальона «Призрак», и каждый раз не удавалось взять у него интервью: скромничал, отказывался, не хотел ни сниматься, ни фотографироваться.
Даже не хотел говорить, за что получил звание Героя ЛНР. Теперь уже не спросишь, под Артёмовском он погиб.Встретили меня приветливо — я привезла Доку квадрокоптер Mavic 3T с тепловизором. В благодарность меня угостили красивым зрелищем удара по позициям ВСУ из реактивной установки залпового огня «Град». Зрелище завораживает. Искры и грохот от ракет вырывают и одновременно поджигают куски земли так, как не может сделать ни один, даже самый дорогой салют на гражданке.
Только со временем понимаешь, что «Град» — это не просто пять человек расчёта и кусок железа с реактивными «карандашами». Это смерть, которая устремляется вверх по дуге, как падающая звезда, только наоборот. Выходы реактивных ракет, сопровождающиеся высокочастотным шипением, идут один за другим, от контузии спасают наушники, в воздухе дрожит горячее марево, а вокруг — облачка белёсого дыма от реактивных ракет.
Впоследствии начарт констатирует: «Реактивная батарея нанесла огневое поражение по скоплению живой силы. У противника имеются жертвы, с беспилотника было подтверждение. На данный момент противник занимается эвакуацией своего личного состава. Батарея справилась, всё замечательно».
Но это впоследствии. А пока тяжёлая, но удивительно подвижная установка, отстрелявшись, быстро растворяется где-то в зелёнке, и уже через несколько минут ничего не напоминает о том зрелище, которое здесь только что произошло.
Начарт отвёл меня к блиндажам, где располагались его подчинённые. Первой встретила собака. Я заметила, что на многих позициях есть собаки — они предвидят обстрелы и начинают прятаться, объяснили мне. Ну и коты, куда же без котов — иначе мыши заедят. Коты, впрочем, встречать не вышли, а смешная ушастая дворняга выскочила навстречу радостно облизать руки начарту.
На позициях было тихо. Молоденький пацан пригласил меня осмотреть блиндаж, мол, как мы тут живём. Живут везде одинаково, но каждому хочется показать свой домик, своё временное жилище. Пацану оказалось 20, звали его Ярослав и был он из Красного Луча. Пошёл служить в 2021 году, незадолго до начала СВО. Героем не притворялся:
— Пошёл служить, думал, будет всё хорошо, а тут началась такая заварушка. Как уходить отсюда? Надо защищать свою Родину.
— «Думали, будет всё хорошо» — это как?
— Думал, просто отслужу, возможно, пойду дальше, пойду по военной карьере, по лестнице этой поднимусь, стану когда-нибудь офицером, может, ещё выше. Думал, в таком плане всё будет.
— Но всё-таки не уходите, хотя надеялись на более лёгкий вариант, да?
— Да, а куда уходить уже?
Обязанность у Ярослава простая: на установке «Град» он водитель. Размаскировал установку, сел, выехал, встал на место, включил и сидишь, ждёшь. Поначалу страдают уши. Потом привыкаешь.
В блиндаж зашёл ещё один молодой парень — Лёха. Почти ровесник Ярослава, ему 22, сам он из Луганска. Служит уже три года.
— До СВО пришёл. Когда 18 лет стукнуло, я подумал: взрослые дядьки землю защищают, а я не могу? Ну и я решил пойти.
— Сейчас 21, получается?
— 22.
— Получается, начало войны застали ещё школьником?
— 14 лет было как раз. 14-й год...
Я задала этому мальчику тот вопрос, который задавала уже тысячу, кажется, раз:
— Ну вот что вас заставляло воевать, когда не пришла ещё Россия, когда эта война казалась бесконечной, безнадёжной какой-то?
— Не хотелось, чтобы к матери домой приходили всякие, — коротко и ёмко отвечает он.
Когда я уже собиралась уезжать из Кременной, прощалась с суровым начартом и с улыбчивым Доком, к нам подошёл дедушка. Седенький, улыбчивый, угостил конфетами. Я отнекивалась. Говорила, что не военная.
— Ты с военными, значит, и сама военная. Бери, бери.
Я взяла, потом потихоньку, пока никто не видит, ссыпала в карман Доку.
— Сильные обстрелы здесь? — спросила.
— Последнее время я бы уехал отсюда. Но дом бросать... Это родительский дом, нельзя. Стреляют сильно, был разбит дом, я немножко восстановил, всё нормально пока.
Их много, таких стариков, которые не хотят уезжать из родительских домов. И добрый этот дедушка, представившийся Леонидом Васильевичем, вдовец с разлетевшимися внуками, — такой. Он не уедет, даже если Кременная превратится в пыль. От этого чувствуешь боль и растерянность.
Дока я тогда видела не в последний раз. Последний был через месяц, я привезла несколько приборов ночного видения, заночевала у них, пообщалась с первым батальоном бригады. Они стояли как раз на выезде из Лисичанска — Док всегда хитрил, чтобы не пустить меня на передовую, держать подальше от опасности. Я ужасно обиделась.
Прошло ещё меньше месяца, и его не стало.
Свежие комментарии