Высокий рост хорош тем, что катание сразу начинает выглядеть на льду мощнее и объёмнее, однако при этом становится тяжелее делать какие-то интересные перевороты и поддержки. Об этом в интервью RT рассказала Василиса Кагановская. По словам фигуристки, Анжелика Крылова изначально хотела найти сильного и статного парня, чтобы пара выглядела гармонично.
Её партнёр в танцах на льду Максим Некрасов, в свою очередь, отметил, что значительно прибавил за последний год в хореографии, а также рассказал о сомнениях, которые поначалу испытывал при постановке «Лунной сонаты».— Первый вопрос — Василисе. В танцах существует такая точка зрения что классный партнёр — это необыкновенное счастье. А каково для классной фигуристки остаться без пары?
Василиса Кагановская: Для любого танцора остаться без партнера — это большой стресс хотя бы потому что ты сразу остаешься без работы. Но мы с Максимом так быстро нашли друг друга, что я даже не успела начать переживать по поводу своего одиночества, если честно.
— Когда Руслан Жиганшин встал в пару с Леной Ильиных после многих лет выступлений с другой партнёршей, он признался, что сложнее всего было привыкнуть к новым ощущениям: берёшь человека за руку и понимаешь, что рука чужая.
Максим Некрасов: У нас с Васей была немного другая проблема — достаточно большая разница в росте.
— По реакции Василисы вижу, что она с вами не согласна.
В.К.: Гораздо принципиальнее было то, что у нас с Максимом до того, как встать в пару, была совершенно разная техника. Мы долгое время катались в тренерских штабах, где учат кататься совершенно по-разному. И нам пришлось очень долго подстраиваться друг под друга, чтобы начать чувствовать себя комфортно. Когда мы только начали вместе кататься, большую часть времени проводили в Одинцово у Алексея Юрьевича (Горшкова) — как раз с тем, чтобы он научил меня технике, которую ставил всем своим ученикам, включая Максима.
— Не было обидно понимать, что сам Горшков, как и Некрасов, продолжают работать в привычной для себя зоне комфорта, а вам приходится переучиваться, как первоклашке?
В.К.: Такого отношения ко мне точно не было. Меня никогда не ставили в позицию, что Максим умеет кататься, а я — нет. Но сама понимала, что разная техника не позволит прогрессировать так быстро, как хотелось бы, а, значит, эта работа необходима и сильно поможет нам с Максимом в дальнейшем. Поэтому я относилась к тренировкам у Горшкова, как к возможности приобрести новый опыт, новые умения.
— Высокий партнёр — это классно?
В.К.: Конечно. Думаю, ни для кого не секрет, что любые поиски потенциального партнёра начинаются с обсуждения возникшей проблемы с тренером. Анжелика Алексеевна (Крылова) сразу сказала: я хочу для тебя высокого и сильного парня, чтобы у вас с ним была возможность кататься на высокой скорости, делать любые поддержки и так далее. Ну и чисто визуально хотелось чтобы пара гармонично выглядела. Я ведь не слишком большим ростом удалась, не метр семьдесят.
— В танцах это плюс или минус?
В.К.: Не думаю, что в этом отношении в танцах существуют какие-то стандарты. Высокий рост хорош тем, что катание сразу начинает выглядеть на льду мощнее, объёмнее. С другой стороны, становится тяжелее делать какие-то интересные вещи. Перевороты, поддержки.
— По итогам завершившегося сезона в адрес вашего дуэта раздаются исключительно комплименты. А в чём вы сами больше всего себе понравились?
М.Н.: Я больше доволен собой в плане хореографии. Стал однозначно лучше работать корпусом, и это прежде всего заслуга Анжелики Алексеевны. У нас вообще сложился очень удачный баланс: один тренер доводит до идеала технику, другой — хореографию.
В целом, мне кажется, мы проделали в этом сезоне очень хороший объём работы, который дальше будем развивать.
В.К.: Мне кажется, мы смогли вырасти во многих вещах. И в катании, и в презентации программ.
— Кто в вашей паре центральная фигура?
М.Н.: Оба.
— То есть Василиса не вертит вами, как хочет?
М.Н.: Нет, ну бывает, конечно…
В.К.: Ну, неправда же…
Я вообще не люблю, когда начинаются разговоры, кто в паре главный, кто ведущий. По мне, если люди, которые работают вместе, не готовы в равной степени подстраиваться друг под друга и находить какие-то компромиссы, их и парой-то сложно назвать.
— А как же распространённое мнение, что спортсменка высокого класса обязательно должна иметь стервозный характер и уметь цепляться за свой шанс так, что никто не отнимет?
В.К.: Если кто-то применительно к спорту назовёт меня стервой, наверное, это прозвучит, как комплимент. К сожалению, у меня не всегда получается быть такой. Но я работаю над этим.
— Что такое танцевальная скатанность, если говорить об ощущениях?
В.К.: Это когда настолько хорошо чувствуешь партнёра, что вы можете ехать спиной друг к другу и идеально делать параллельные движения, вообще ни о чём не задумываясь и не ощущая неудобства. Самое сложное в процессе скатывания — это очень большое время, которое уходит на отработку очень мелких вещей.
— В сложно-координационных видах существует правило: для того чтобы движение стало автоматическим его надо повторить десять тысяч раз.
В.К.: Ну вот и ответ. В танцах приходится не просто повторять одни и те же шаги, но пробовать разные связки, неудобные позиции, новые элементы, чтобы как раз-таки с этим опытом, который накапливается изо дня в день, приходила скатанность.
— Когда вы тренируетесь под присмотром Крыловой, зачастую катаетесь на одном льду с ближайшими конкурентами. Я имею в виду Елизавету Пасечник и Дарио Чиризано. Это не создаёт внутреннего психологического дискомфорта?
М.Н.: Для нас вообще нет разницы, с кем кататься. Например, на сборах мы часто делим лёд с ребятами из группы Ирины Жук и Александра Свинина. Это скорее даже дополнительно подстёгивает: они что-то сделали хорошо, мы попробуем сделать лучше.
В.К.: Соглашусь по поводу мотивации, но не скажу, что у нас она пропадает в Одинцово, где мы — единственная взрослая пара у тренеров.
— Когда я впервые смотрела вашу «Лунную сонату», мне казалось, что вы настолько тонко чувствуете музыку, настолько растворяетесь в ней, что не нужно никакого сюжета. А потом читаю в интервью слова Василисы, что это, оказывается, «история неудачно сложившейся любви, где люди сначала любят друг друга, а со временем отношения портятся, начинаются проблемы, ссоры…» Для вас важно чтобы в программе был сюжет?
В.К.: Очень. Мне кажется, никто не катает свои программы просто под музыку.
— А как же Габриэла Пападакис и Гийом Сизерон?
В.К.: Я уверена на 200%, что и они, прежде чем поставить программу, обязательно обсуждают с хореографом, какой смысл вкладывают в постановку. Если будешь бездумно и тупо катать свои чоктау и моухоки под какую-то красивую музыку, это будет вообще ни о чём. Не интересно смотреть.
— Александр Жулин как-то сказал, что, когда ставишь программу, никогда не знаешь, будет ли она удачной. В какой момент работы вы сами начинаете понимать, что танец получился?
М.Н.: Если брать нашу «Лунную сонату», сомнения были у многих. Я и сам сомневался. Привык катать что-то более динамичное, все прежние программы такими были. А тут — совершенно новый стиль. Только на прокатах понял, что получилось у нас очень даже неплохо.
В.К.: А я была сразу уверена в том, что всё получится — как только Анжелика Алексеевна предложила эту тему. Сразу увидела нас именно в такой классике современной обработки, почувствовала, что этот стиль отлично подойдёт прежде всего Максиму с его длинными красивыми линиями.
— Вы оба Весы по знаку зодиака. Когда я узнала об этом, сразу вспомнила о своём сыне. В детстве он начинал плакать, если я перед ним ставила две или три тарелки с разной едой, потому что не мог самостоятельно сделать выбор.
В.К.: О, да, в жизни бывают ситуации, когда мы с Максимом вместе заходим в столовую, и начинается: «Ты что будешь есть?» — «А ты что хочешь?» — «Нет, давай ты выберешь…»
— На тренировках эта зодиакальная предрасположенность как-то проявляется?
В.К.: Там значительно проще, поскольку есть тренеры. Не скажу, что они решают за нас абсолютно всё, но всегда можно посоветоваться, если возникают те или иные сомнения.
— Визитная карточка вашей пары — всевозможные акробатические находки. А существует ли танцевальная поддержка, которую когда-либо демонстрировали западные топ-дуэты и которую вам очень хотелось бы повторить?
М.Н.: Мы много чего уже пробовали. Повторяли поддержки, которые делали Тесса Вертью со Скоттом Моиром, Мэдисон Чок с Эваном Бейтсом… То есть, в этом плане у нас определённый запас есть. Какие именно поддержки будем вставлять в программы на следующий сезон, зависит от выбора музыки.
В.К.: На самом деле, есть одна поддержка, которую мы очень хотели бы попробовать сделать, не важно, для соревнований, или чисто для себя. Это поддержка Мэрил Дэвис и Чарли Уайта в их олимпийском произвольном танце «Шехерезада». Где сразу после провозки Мэрил запрыгивает на плечи партнёра.
— Какая из перечисленных пар отличалась наиболее сложной акробатической работой, на ваш взгляд?
В.К.: Все были очень хороши в этом аспекте. Как и Пападакис с Сизероном. Многие, знаю, говорят, что поддержки Габриэлы и Гийома могут повторить даже дети, но это не так. Мы пробовали какие-то вещи повторять, видели, как их пытаются сделать юниорские пары, и могу сказать, что это не так просто. Это не элементарные поддержки, а очень даже непростые. Просто исполнялись они так, словно это не составляет никакого труда.
— В качестве новогоднего пожелания самой себе вы, Василиса, в каком-то посте написали: «Не тратить все деньги на косметику». В чём смысл таких трат, если в обычной жизни вне соревнований вы обходитесь вообще без макияжа?
В.К.: Это меня внутренне уравновешивает.
— Сидеть перед зеркалом и разрисовывать физиономию?
В.К.: Нет, я действительно редко крашусь. Но иногда просто-таки чувствую потребность пойти в магазин и потратить деньги. Снимаю таким образом накапливающийся стресс. Причём покупаю не столько косметику для мейкапа, сколько всякие кремы, маски и прочие средства для ухода за волосами и кожей. Обычно у меня это целый ритуал с утра, который создаёт настроение. Но на полке всё это уже реально не помещается.
— Какую цель вы преследуете, размещая ролики в соцсетях?
В.К.: Нет никакой задачи, на самом деле. Если кто-то использует соцсети, как работу, мы — точно нет. Скорее, публикуем что-то для настроения, для людей, которые за нас болеют и всегда ждут новой информации. Много времени это не отнимает, нет сложного монтажа. Своего рода обратная связь, которая на самом деле даёт очень позитивный заряд.
— Знаю о желании Максима подняться на Эльбрус, в связи с этим вопрос. Вам близка психология альпинистов, которые идут в горы, зная, что могут вернуться обмороженными или не вернуться вовсе?
М.Н.: Пока я не могу этого понять, скажу честно. Для меня это такая вот, наверное, галочка в жизни, подняться на какую-то вершину. В Приэльбрусье я уже был. Именно там поймал себя на мысли, что хочу своими глазами увидеть момент, когда начинается рассвет, и ты стоишь среди облаков на самой вершине. Видел подобные восхождения на видео, где люди запечатлевали каждый момент подъёма. Да и вообще интересно понять, каково это — взять и преодолеть себя. Хотя те же прыжки с парашютом точно не для меня.
— Василиса, какой самый крутой комплимент вам приходилось слышать в свой адрес?
В.К.: В принципе, любой комплимент — это всегда очень приятно, но было очень круто прочитать комментарий Максима Маринина (олимпийский чемпион Турина в парном катании) после одного из наших с Максимом выступлений. Когда слышишь хорошие слова от таких великих людей, это, конечно же, непередаваемое чувство. Сразу появляется очень большая мотивация двигаться вперёд, развиваться ещё больше.
— А партнёр делает вам на тренировках комплименты, или чаще ругается?
В.К.: Максим не ругается.
М.Н.: Он терпит.
Свежие комментарии