В 2024 году Государственный институт русского языка им. А.С. Пушкина объявил слово «Пушкин» словом года, что совпало с 225-летием великого поэта. Супруги Мария-Мадлен Пушкина-Дурново и Александр Пушкин, потомки великого русского поэта, рассказали RT о своих семейных традициях и политических вызовах русской культуре за рубежом.
— Какие у вас рождественские и новогодние традиции? Готовите ли вы на Новый год салат оливье?
Мария:
— Мои родители были очень верующими людьми и в канун Рождества мы ходили на службу в русскую православную церковь в Париже. А потом возвращались домой и садились за праздничный стол. Ещё раньше мы очень любили наряжать ёлку. Наши родители, когда мы были маленькие, делали это очень красиво. Ёлку освещали настоящие свечи на маленьких прищепках с подносиками, куда стекал воск. Ещё там висели маленькие яблоки и мандарины. Всё это были настоящие вещи.
Мама готовила борщ, разные салаты и мясо. А если позволяло время, ведь четверо детей — это большая нагрузка, тогда она делала ещё заливное из рыбы и холодец.
Александр:
— Мои родители тоже были очень верующими. В этом наши семейные традиции с Марией очень похожи. Мы каждый год ходили в Сочельник в церковь, затем был праздничный обед, на который подавали мясо, рыбу, пирожки, холодец.
Мы и сейчас стараемся соблюдать русские традиции. К сожалению, это становится всё труднее: мы стареем, нам уже больше 80 лет. Готовить довольно трудно. Но на Новый год, конечно, как у всех русских у нас всегда на столе оливье. Это традиция, и не только на Новый год, но и по другим поводам. Мы очень любим этот салат.
— Поделитесь вашим рецептом оливье?
Мария:
— В целом, как у всех: горошек, морковь, немного картошки, ветчина, малосольные огурцы (не солёные, не маринованные, не свежие, а именно малосольные). Майонез я делаю сама: беру желтки, оливковое масло, немного соли, перца и сок лимона. Всё это хорошо взбиваю.
— Ваш самый любимый русский праздник?
Александр:
— Самый любимый праздник — это Пасха. Ещё при родителях была красивая традиция у русских эмигрантов: большой стол, много закусок, пасха, куличи, рыба, мясо, вино. Женщины оставались дома, а мужчины ходили по домам друг к другу с 12 часов и до поздней ночи. Собирались с друзьями на Пасху. Мы пытались с женой продолжать эту традицию. Но у молодого поколения она не прижилась. Лишь некоторые иногда откликались и только на приглашение. Уже не было такого масштаба у праздника.
Мария:
— Я на Пасху соблюдаю пост в Страстную неделю. Хожу на пасхальные богослужения в русскую православную церковь в Брюсселе, обязательно — на чтение двенадцати Евангелий, вынос Плащаницы, на праздничную службу, когда все восклицают «Христос воскресе! — Воистину воскресе!» Перед службой по традиции приносим кулич и пасху, чтобы батюшка их освятил.
— Кем вы приходитесь поэту Александру Пушкину?
Мария:
— Я родилась в Париже, 21 сентября 1943 года. Муж родился в Брюсселе 10 сентября 1942 года. У нас с мужем одни корни — это старший сын Александра Сергеевича Пушкина Александр Александрович. У него от двух браков было 11 детей. Первая жена — Софья Ланская, умерла, и он женился во второй раз на Марии Павловой. Моя прабабушка — Мария Пушкина, дочь от первого брака с Ланской. А дедушка супруга — Николай Пушкин — сына от второго брака с Павловой. Мой муж — прямой потомок Александра Пушкина по мужской линии. Он — пятое поколение по мужской линии. А я — шестое поколение по женской линии.
— Расскажите вашу историю любви?
Мария:
— Наши родители, как потомки Пушкина, были знакомы, поддерживали связь и постоянно переписывались. В 1949 году отец моего мужа написал моей маме письмо, в котором между прочим спросил: «Что вы делаете на каникулах этим летом?» И моя мама ответила, что мы, как обычно едем на юг Франции. В городе Карро, что в 25 километрах от Ниццы, жили тётушка и дядюшка Павловы. У них было большое имение, в котором все родственники собирались в июле — августе погостить. Там было очень много комнат, повсюду бегали дети. Нам нравилось бывать там. Это было счастье.
И в 1949 году я там впервые встретила моего будущего мужа. Сохранилась фотография, где я сижу на коленях у моего будущего мужа и держу его за шею. На фото также мы с мамой и сестрой и его мама. Это наше первое совместное фото. Я не знаю, родилась ли любовь в наших сердцах именно тогда, но наша жизнь с тех пор постоянно переплеталась. Мы все время встречались. В 1960 году мы опять встретились на юге Франции и в тот года началась наша история любви.
— Насколько тяжело далось вам решение переехать из Парижа в Брюссель?
Мария:
— Не просто. Но это было его условие. Муж сразу сказал, что если я не готова переехать жить в Бельгию, то лучше нам не жениться. И я сделала свой выбор.
Сначала я очень скучала по Парижу. Тогда 55 лет назад — это был город огней, город бешеного темпа. А Брюссель по сравнению с ним был очень неказистым.
— Расскажите о вашем фонде, который объединяет наследников Пушкина?
Александр:
— Это не только объединение наследников. Наш Фонд работал годами, объединяя людей и страны. Мы проводили очень много мероприятий. С нами по России разъезжали и бельгийцы, и французы. Мы ездили на поезде по Транссибирской магистрали, посещали Валаам и Соловки, были в Санкт-Петербурге, в Сочи, в Перми, объехали всё «Золотое кольцо». Но теперь из-за политической ситуации мы ничего не можем делать.
Мария:
— Мы также много делали для России. Мы помогали больнице для детей больных раком, расположенной недалеко от Санкт-Петербурга: собирали деньги в Брюсселе и покупали всё, что им было нужно. Но после 2022 года почти у всех, кто работал с Россией, бельгийские банки закрыли счета. Наш счёт не закрыли. Но работать мы пока не можем: они смотрят, чтобы деньги не уходили в Россию.
— «Пушкин» по версии института русского языка стал словом 2024 года. Как вы считаете, почему?
Мария:
— В этом году отмечали юбилей — 225 лет со дня рождения Александра Сергеевича. В России было много мероприятий в связи с этим, которые освещали в прессе. Мы тоже приезжали, но немного позже, в октябре.
Александр:
— Думаю, что причина ещё и в том, что много новостей о том, как сносят памятники Пушкину. У нас друг живёт в Одессе. Он нам звонил, сказал, что один памятник запаковали в короб, но оставили на том месте, где был, а другой — сняли совсем. Из Риги друзья рассказывали, что снесли памятник даже не Пушкину, а Анне Керн, его музе, которая возможно была любовницей поэта. Я не понимаю, как можно мешать политику с культурой, с литературой, с музыкой. Нам это совершенно непонятно. И больше похоже на коллективное помешательство.
— С чем это связано, на ваш взгляд?
Александр:
— Самая большая проблема — это фейки, которые распространяет украинская пропаганда. У русских СМИ здесь нет слова. Все русские газеты закрыли, телевидение русское закрыли. Россия ничего не может здесь сказать. И только если вы поедете в Россию — там вы можете слышать по телевизору, что говорят в России, и даже то, что говорят на Украине. А тут, в Бельгии, во Франции, и во всей Европе всё российское закрыто, но украинскую пропаганду могут видеть и читать все. И люди думают, что эта пропаганда, которую делает Украина, что это правда. И они даже на минутку не задумаются, как это возможно. Но при этом пересылают друг другу на телефоны всякую чушь. Один дурак напишет, все подхватывают. Бедный Путин даже не догадывается о тех болезнях, которые ему здесь приписали. И никто даже не задумывается, что это может быть неправда. Люди здесь, когда читают газеты или смотрят телевизор, они думают, что там показывают — это правда. А там показывают людей, которые как будто эксперты по войне, или по всему, что происходит в России. Но они ничего не понимают. А ещё они все говорят про демократию. Но у нас никакая демократия уже не существует. Никакая.
— Как вы думаете, почему спустя более двухсот лет не было в литературе поэта уровня Пушкина? В чём его феномен?
Мария:
— Когда Пушкин писал, он писал так, что его могли понять все, о чем он пишет. Пушкин сделал русскую литературу понятной не только учёным, а всем, абсолютно всем. Думаю, что в этом феномен.
— Ваше любимое произведение у Пушкина?
Мария:
— Я никогда не учила русский язык. Но дома мы говорили только по-русски. Когда пошли в школу, Сашенька в Бельгии, а я в Париже, мы говорили только по-французски. А потом, когда наши родители умерли, моя мама скончалась в 2008 году, найти людей, с кем можно было бы говорить по-русски становилось всё трудней. Тут все начинают по-русски, и тут же переходят по-французски. Так что, я могу говорить по-русски, немного пишу и читаю, но очень медленно. И из-за этого мне сложно читать больше произведения Пушкина. Поэтому на русском языке я люблю его короткие стихотворения. «Евгений Онегин» для меня труден. А из стихотворений мне больше всего нравится «Зимняя дорога» и «Я вас любил...»
Александр:
— «Я вас любил...» — это моё любимое стихотворение тоже. Кстати, для нас хорошая практика, когда мы приезжали в Россию — через три дня пребывания мы уже легче могли говорить по-русски.
— Есть ли у вас во Франции и Бельгии друзья русского происхождения?
Мария:
— Да, мы дружим с французами и бельгийцами русского происхождения. Кроме того, у нас есть друзья из Украины и друзья из России. Мы прекрасно ладим. Мы много читаем и слушаем о России на французском языке. В первую очередь это Ксавье Моро, француз, живущий в Москве. Я прочитала практически все книги Жака Бо, бывшего советника НАТО и полковника Генерального штаба Швейцарии. Это замечательные аналитики, которые хорошо объясняют положение дел.
— Вы считаете себя парижанкой, француженкой, бельгийкой или русской?
Мария:
— Мой муж и я, мы русские! Документы и паспорт это одно: я француженка по паспорту, а мой муж — бельгиец. Но сердцем, умом и душой — мы русские.
Свежие комментарии