Решение Татьяны Покровской покинуть пост главного тренера сборной России по синхронному плаванию и занять место советника председателя федерации водных видов спорта не должно вызывать сожаления. Целиком и полностью посвятив себя работе, воспитав несколько поколений профессионалов и выиграв за 27 лет всё золото мира до отстранения сборной, специалист заслужила право на отдых и жизнь в удовольствие.
Тренером сборной станет её ученица — семикратная олимпийская чемпионка Светлана Ромашина.Дежурные слова — закончилась эпоха. Каждый раз, когда фраза всплывает в связи с уходом из профессии очередного выдающегося тренера, непроизвольно накатывают эмоции. Как так? Почему? Не слишком ли рано?
Второй волной накатывают воспоминания. Первый чемпионат мира Татьяны Покровской — в 1998-м в австралийском Перте. Именно с тех соревнований берёт начало серия российских побед в синхронном плавании. У руля сборной тогда стоял другой специалист — Мария Максимова. Она покинет команду в том же году, испугавшись, как признается потом, что не сможет продолжать работать так, как делала все предыдущие годы.
«Мы 30 лет шли к этим золотым медалям. Хотелось передохнуть», — скажет мне тренер несколько лет спустя.
Когда журналисты пишут про победное шествие российских синхронисток, которое под руководством Покровской длилось почти 25 лет и было оборвано отстранением страны от международных турниров, память редко цепляет мелкие детали. А ведь вспомнить можно многое. Например, почти полный распад команды в том самом 1998-м, когда из восьми спортсменок «золотой» группы сразу шестеро приняли решение завершить карьеру.
Разъехались по разным странам и тренеры — в те безденежные для страны годы каждый старался найти для себя кусок послаще. Вот и остались в командном штабе два человека — Покровская с группой и Елена Полянская — с дуэтом. Вместе два года спустя они оформили золотой дубль в Сиднее, причём с таким превосходством над соперницами, которого мир в этом виде спорта ещё не видел.
Как раз тогда Покровская взяла за правило возвращать в олимпийский состав команды тех, кто уже завершил карьеру, но готов был повернуть время вспять ради Игр. Для спортсменок это означало несколько месяцев совершенно каторжного, нечеловеческого труда, зато давало им шанс завоевать самую заветную для любого атлета награду. Команда же получала дополнительный запас прочности в виде готовых ко всему бойцов. Выращивать таких в спорте всегда считалось совершенно особенным тренерским искусством, главный принцип которого сводился к фразе, сформулированной много лет назад тренером из совершенно другой дисциплины: «Я готовлю из своих спортсменов Рэмбо. Даже если их разбудят ночью, они должны разорвать всех в клочья. И вернуться — живыми».
Много лет спустя, отвечая на вопрос, возникали ли сомнения в том, что вернувшиеся в команду «старики» могут подвести, не справиться, Татьяна скажет: «Давайте это всё останется внутри меня. Но я не могу закрыть дверь перед теми, кто хочет вернуться. Это было бы несправедливо».
Если бы мне предложили охарактеризовать Покровскую одним словом я бы сказала, что это слово — нерв. Обнажённый, уязвимый, взрывной. Наверное, поэтому мы жестоко ссорились каждый раз, когда в моих репортажах звучали критические нотки. Потом мирились, я шла брать у тренера очередное интервью.
«Я вообще тренер с «тревожной» наклонностью. И никогда ни на один турнир не выезжала с мыслью, что наше место — первое», — говорила специалист в 2009-м после трёх выигранных Олимпиад и пяти чемпионатов мира.
Потом тренер ещё не раз повторит эти слова. Внешне победы её девочек выглядели настолько разумеющимися, что у многих даже не возникало желания заглянуть вглубь процесса, задаться вопросом, чего на самом деле стоит эта вереница золотых наград, какой кровью даётся. Для самой Покровской её тренерский путь становился лишь более сложным. Порой — откровенно жестоким.
Стала ли она сама более безжалостной за годы, проведённые в сборной? Скорее, более рациональной. Какие-то наиболее сложные моменты обращала в шутку («Мотивация, замешанная на ненависти к тренеру, работает сильнее всего»), на что-то вообще не обращала внимания, пусть и переживала внутри. Мне же как-то не поленилась объяснить.
«Я работаю с профессионалами, считаю профессионалом себя и давно уже не реагирую на мелочи типа чужого плохого настроения. Рассуждаю иначе: на каждой тренировке мне нужно добиться определённого результата. Я его и добиваюсь, хотя не всегда это происходит быстро. Понятно, что меня, как любого нормального человека, расстраивает, когда спортсменки на меня дуются.
Более того, если я понимаю, что кого-то особенно сильно «обидела» на тренировке, всегда стараюсь найти возможность как-то эту обиду смикшировать. С другой стороны, девчонки ведь прекрасно понимают, что я их веду туда, куда, возможно, не приведёт никто другой. Через боль, через слёзы, через «не хочу», не всегда педагогическими методами, но приведу».
Её уход, отставка, торжественные проводы — назовите это как хотите — всё это случилось на самом деле очень вовремя. Очень красиво внешне — несколько месяцев спустя после водной феерии, устроенной тренеру её звёздными ученицами в честь 75-летия. С предложением занять место советника президента объединённой федерации водных видов спорта Дмитрия Мазепина. С прекрасной преемницей — семикратной олимпийской чемпионкой Светланой Ромашиной.
Было ли это решение инициативой самого тренера? Отчасти, наверное, да. После того, как синхронистки не сумели отстоять свои золотые позиции на чемпионате мира в Сингапуре, Покровская не могла не понимать: на то, чтобы выкарабкиваться оттуда, где из-за совокупности огромного количества причин оказалось российское синхронное плавание, потребуется много времени и сил, которых тренеру может просто не хватить.
«Понятно, что от возраста никуда не денешься и рано или поздно мне придётся уйти», — говорила она перед юбилеем, и мы обе понимали, как правильность этой фразы, так и то, насколько невыносимо сложным может оказаться самостоятельный шаг из профессии. А, по сути, из всей прежней жизни.
«У нас ведь вся жизнь на сборах проходит — говорила Татьяна в том интервью. — Мне ещё повезло в том, что муж, царство ему небесное, ни разу за всю нашу совместную жизнь не поставил мне ультиматум: работа или семья, ни разу не сказал, что ему всё это надоело. Хотя и дочь у меня росла, можно сказать, брошенной. Но своим тренерам я постоянно говорю: не надо забывать, что основное для женщины — это семья и личная жизнь. Можно работать честно и целеустремлённо, но это не означает всё положить на плаху и принести жизнь в жертву профессии…»
Удивительно, но сама она жертвовала ради профессии абсолютно всем. Перед пятой Олимпиадой — в Рио-де-Жанейро, за короткое время ушли из жизни муж Татьяны и горячо любимая внучка. Тогда мы много говорили с тренером о том, не являются ли столь невыносимые жизненные испытания своего рода расплатой за профессиональный успех, за фактический уход из семьи — в работу?
«Я думала этом, но так и не смогла найти ответа. Допустим, я вообще не занималась бы тренерской работой, и что, Лиза не умерла бы? Мне было тогда безумно тяжело, я ходила в церковь, разговаривала со священниками, все они говорили мне: это судьба. Выбор бога. Думать, что болезнь горячо любимого ребёнка — расплата за мой тренерский успех для меня было бы очень тяжело. В конце концов, зачем-то мне была дана свыше способность так работать и так жить?», — ответила мне Покровская.
Когда в понедельник я позвонила тренеру поблагодарить её за то победное синхронное плавание, которое мы имели счастье наблюдать на протяжении почти трёх десятков лет, Татьяна сказала: «Пока ещё я не осознаю своего нового статуса, не очень понимаю, чем буду заниматься, но на самом деле благодарна людям, которые помогли мне принять решение об уходе. Для этого действительно пришло время».
Символично, что этот год стал первым, когда, вернувшись в международный формат выступлений тренер не привезла с собой «счастливые», купленные в 1998-м в Перте розовую и зелёную маечки, в которых почти 25 лет выходила на бортик во время выступлений своей команды. Они истлели.
Спасибо вам за всё, Татьяна Николаевна. За вкус побед, за десятки состоявшихся в этой жизни спортивных и тренерских судеб, за жертвы, которыми всегда устлана дорога к пьедесталу. И за слова: «Если даже при всех наших победах находятся люди, которым не нравится, как я работаю, а такие люди, знаю, есть, то мне даже страшно представить, что случится, если я проиграю. Считайте, что мне просто страшно проиграть. Не хочу видеть, как радуются мои недоброжелатели. А честолюбие… Какое честолюбие может быть у тренера? Победной радости у него от силы 30 секунд. Остальное — тяжёлая и далеко не всегда благодарная работа».
Свежие комментарии