У российских спортивных пар по сравнению с другими есть определённое преимущество в музыкальности программ, их представлении и общем художественном впечатлении. Такое мнение в интервью RT выразила легендарный тренер Тамара Москвина. Однако, по её мнению, не факт, что это будет по достоинству оценено международными судьями, когда фигуристы вернутся на соревнования под эгидой ISU.
Специалист также ответила, сколько времени на восстановление потребуется Александру Галлямову, вновь заявила, что не соревнуется с Этери Тутберидзе и объяснила, почему не устаёт от рутины в профессии.Интервью мы собирались перенести, несмотря на предварительную договорённость. Москвина честно призналась, что как-то всё вместе сошлось: занятость, усталость, накопившаяся к концу недели, травма ученика, которая тоже не прибавляла настроения. Но через несколько минут телефон завибрировал снова. «Лена? Меняем планы. Я подумала, что будет совершенно неправильно с моей стороны отменять интервью и сказала сама себе: «Тамара, теряешь форму…»
— Этот сезон закончился для вашей группы не совсем так, как хотелось бы — имею в виду травму Александра Галлямова. Несчастный случай, или организм просто дал сбой?
— Я бы назвала это стечением обстоятельств. Как говорится, идёшь по улице, и вдруг на тебя падает кирпич. Такое же случается?
— Прямо заставляете меня процитировать Михаила Булгакова: «Кирпич ни с того ни с сего никому и никогда на голову не свалится».
— Очень редко, но такое бывает. Другой вопрос, что к этому могут вести какие-то обстоятельства, и мы с вами могли бы сейчас долго об этом говорить. Но анализировать то, что уже произошло я не хочу, для меня это пустая трата времени. Нужно думать о том, как из этой ситуации выйти с наименьшими потерями. Чтобы спортсмен максимально хорошо и быстро восстановился.
— Чем заняты в это время вы? Обдумываете ли какие-то новые постановки, новую стратегию?
— Я этим занимаюсь не только в конце каждого сезона, но вообще всегда. Обычно ведь за год до Олимпийских игр уже начинаешь думать не столько об этих соревнованиях, сколько о том, что будет после них. Кого ты к этому времени подготовишь, с кем продолжишь работу.
— Известие о том, что российские фигуристы могут быть допущены к олимпийскому отбору и, соответственно, к Играм в Милане, вызвало у многих людей очень большой ажиотаж. Как отреагировали на это вы?
— Ещё когда случилась эпидемия коронавируса, а потом последовало отстранение российских фигуристов от международных стартов, в нашей подготовке, честно говоря, ничего не изменилось. Как нас отстранили неожиданно, так могли и вернуть неожиданно. Поэтому я с самого начала придерживалась позиции, что мои ребята должны быть готовы к старту даже если он состоится завтра. Это первое. А, во-вторых, соревнования-то внутри страны продолжались. Есть конкуренция, есть соперники, которые тоже хотят выиграть, наконец, есть зрители, которые хотят видеть хорошее катание.
— То есть, нет никакого повода опускать руки?
— Именно. Задача спортсменов, как ни крути, развлекать своим катанием публику. Ну и заодно показывать, что в любых условиях на своём поле деятельности можно стремиться к лучшему и продолжать совершенствоваться.
— Как вы относитесь к тому, что фигуристы, оказавшись в изоляции, стали так стремиться к медийности, проявлять активность в соцсетях? Не мешает ли это?
— Наверное, это объяснимо. Все хотят быть известными не только в своей профессии, но и, возможно, расширить свою узнаваемость. Вдруг какие-нибудь частные спонсоры или организации захотят рассмотреть их для дальнейшего взаимодействия?
— Но вы же понимаете, что наиболее медийным спортсмена всегда делает результат?
— Ну, почему? Не всегда. Например, наиболее медийным в нашем виде спорта во все времена было женское одиночное катание.
— Даже в те годы, когда мы ничего не выигрывали?
— В России, возможно, нет, а в Америке — да. С точки зрения рекламы женская фигура вообще наиболее привлекательна. Это не только автомобили, косметика, одежда и ювелирные украшения, но и пластическая хирургия, туризм, активный отдых, сохранение здоровья и так далее.
А что способны рекламировать те, кто выступает в парном катании? Первое, что приходит в голову, когда пытаешься представить подобный рекламный щит, это снимок, где партнёр держит партнёршу в поддержке и написаны какие-нибудь слова про надёжность и уверенность. К тому же всегда проще запомнить одну фамилию, нежели вспоминать, кто с кем катался в паре. Особенно — по прошествии лет.
— Процесс постановки олимпийских программ в вашей группе — это какой-то коллективный разум и мозговой штурм, или наиболее важные решения вы принимаете в одиночку?
— Я никогда не пытаюсь действовать авторитарно. Предпочитаю в этом плане как бы подводить людей к тому решению, которое сама считаю правильным. Логика-то здесь проста: сколько чемпионатов мира и других соревнований видели за свою жизнь мои спортсмены? Сколько они поставили программ за свою жизнь, и сколько я сама за те почти 50 лет, что нахожусь в этой профессии? Наверное, отвергать такой опыт было бы не совсем правильно.
— При этом вам свойственно приглашать к себе самых разных постановщиков. Чем руководствуетесь, принимая то или иное решение?
— Достаточно простыми вещами. С кем мне будет наиболее комфортно работать, с кем позволяют условия, кто из специалистов будет более доступен и эффективен для решения тех задач, которые мы перед собой ставим. То есть, чисто рабочий расчёт.
Сколь бы гениальным ни был постановщик, всё равно корректирует эту работу тренер. Это для показательных выступлений можно сделать любую программу. На соревнованиях на первый план выходит спортивный фактор — соответствие правилам, определённая сложность, способная принести наибольший результат при безошибочном исполнении. Соответственно программа должна быть составлена так, чтобы минимизировать вероятность ошибок. Чтобы она отличалась от других и в то же время создавала впечатление хореографической миниатюры.
Важно, что в процессе работы я не стремлюсь подравнять абсолютно всех своих учеников под одну гребёнку, стараюсь, чтобы все пары были разными. Моя первостепенная задача — максимально хорошо подготовить спортсменов, претендующих на более высокие места в спортивной иерархии страны. Мы же всё равно смотрим, что происходит в мире и как могли бы выглядеть наши фигуристы в сравнении? Если сформулировать коротко, наш девиз — несмотря ни на что сделать здорово.
— Насколько велик на ваш взгляд разрыв между российскими парами и теми, кто выступал на последнем чемпионате мира?
— Если сравнивать лучших, по техническому содержанию программ они не слишком отличаются друг от друга. У наших спортсменов есть определённое преимущество в музыкальности программ, в их представлении, в общем художественном впечатлении. Но будет ли это по достоинству оценено международными судьями, когда мы вернёмся, вот вопрос.
— Дианна Стеллато-Дудек, которая в 40 лет выиграла прошлогодний чемпионат мира с Максимом Дешамом и продолжает соревноваться — это некий курьёз в парном катании, или вид спорта «взрослеет»?
— Я бы не стала называть это курьёзом. В прежние времена было принято уходить из любительского спорта раньше, но все наши чемпионы в течение довольно длительного времени выступали в различных профессиональных шоу. Если бы по условиям этих шоу требовалось бы исполнять прыжки и другие элементы, уверена, все бы это делали. Что такое 40 лет, если ты держишь себя в форме и правильно тренируешься?
— Иначе говоря, вы с Алексеем Мишиным могли бы в своё время тоже продлить карьеру на десяток лет?
— Я закончила кататься в 29, но не потому, что стала терять форму. Просто подумала: ну, завоюем мы ещё одну медаль, получим ещё одну премию. Но если на другой чаше весов риск потерять возможность иметь детей, опоздать с их рождением, вопрос выбора, как мне кажется, совершенно очевиден. Плюс — я хотела защитить диссертацию, которую уже подготовила и нужно было только её оформить надлежащим образом.
— Мишин сразу вас в этом решении поддержал?
— Он тоже задумывался о таких вещах — с той лишь разницей, что мужчина может позволить себе завести семью позже. Спортивная профессия, независимо от того, на каком уровне выступаешь, она ведь конечна.
— А профессия тренера имеет свой временной предел?
— Имеет, если у тебя нет постоянной подпитывающей идеи и подпитывающей мотивации, которая тебя влечёт к цели, независимо от возраста.
— Чем подпитываетесь вы?
— Наверное, стремлением найти такой путь подготовки спортсменов, чтобы каждая из моих пар была способна заинтересовать как широкую публику, так и профессионалов.
— Вы сами однажды сказали, что работа тренера — это не вдохновение, а ремесло.
— Я и сейчас так считаю.
— Неужели не наступает усталости от того, что в этом ремесле ты уже знаешь каждый шаг и вынужден повторять его снова и снова?
— Так ведь спортсмены меняются, поэтому под каждого нового ученика нужно придумывать и выстраивать новый подход. У людей совершенно разная психология, в паре совершенно разные взаимоотношения, приходится всё время искать новое, а этот процесс не бывает скучен.
Но самое главное, что возможность жить в спортивном мире, в тренерской профессии, для меня ещё и отличный фитнес-клуб. Возможность поддерживать не только физическую форму, но и интеллект, психологическо-эмоциональное состояние. Это же безумно интересные задачи: как преодолеть сложности своей профессии, как не позволить этим сложностям на тебя подействовать, как преодолеть некоторую степень однообразия, найти мотивацию, приёмы вдохновения, чтобы работа стала максимально интересной для тебя самой. Наконец, как найти и организовать специалистов со стороны, от которых я смогу позаимствовать какие-то новые идеи, получить какой-то дополнительный азарт.
— Вы сейчас говорите об этом, у вас глаза горят. Но когда вас спрашивают о противостоянии с Этери Тутберидзе, к которой от вас ушли Александра Бойкова и Дмитрий Козловский, вы неизменно отвечаете, что никакого противостояния нет.
— Я с Этери и не соревнуюсь. Отношусь к ней с уважением, как и к другим коллегам, и хочу, чтобы в той ситуации, которая сложилась, Мишина и Галлямов оставались сильными, независимо от соперников. Да и потом, у нас же нет рукопашной борьбы, не нужно побеждать нокаутом. Иначе говоря, мы не науськиваем спортсменов друг на друга, а науськиваем на качество исполнения элементов. Каждый сам с собой борется на старте, старается реализовать то, чему научился, что наработал во время тренировок.
Это не совсем «чёрный ящик» спортсменов, всё-таки мы, тренеры, тоже вкладываем определённые усилия в результат, но очень похоже. Прокат может оказаться великолепным, а может и нет. И зависит это не всегда только от готовности самих фигуристов, но от течения всего сезона, от особенностей подготовки, от состояния здоровья, перенесённых болезней, травм, от взаимодействия в паре.
— Всех поклонников вашей пары, да и не только их сейчас волнует вопрос, когда Галлямов сможет восстановить полноценный тренировочный режим.
— Одному из ваших коллег я ответила так: как только его организм скажет, что готов к работе. Сейчас у нас вовсю идёт восстановительный период.
— Как понимаю, велика вероятность, что Мишина и Галлямов поедут на квалификационный турнир в Пекин, а это значит, что уже в сентябре им надо быть в состоянии готовности. Сколько времени ребятам обычно требуется на то, чтобы набрать приемлемую соревновательную форму?
— Полтора месяца. Настя с Сашей вообще быстро набирают кондиции. Могут долго раскачиваться поначалу, но, как только приближаются соревнования, мгновенно собирают всё воедино. В этом плане с ними легко. Я бы вообще сказала, что с ними нет проблем в работе. Они ведь до прихода к нам в группу долгое время катались у Николая и Людмилы Великовых, у которых всегда было очень много фигуристов, и привыкли работать не только под непрерывным тренерским контролем, но и отрабатывать какие-то вещи самостоятельно, когда тренеры переключают своё внимание на другие пары. Я же, напротив, старалась вести каждую из своих пар точечно.
— А это не развращает спортсменов?
— Развращает.
— И как с этим бороться?
— А зачем бороться? Моей задачей не является воспитание. Моей задачей является тренировать своих учеников так, чтобы они были лучше других.
Свежие комментарии