Уполномоченный по правам человека в России Татьяна Москалькова приступила к исполнению своих обязанностей после переназначения Госдумой на новый пятилетний срок в конце апреля этого года. Об итогах предыдущей пятилетки и о новых приоритетах в работе она рассказала в интервью специальному корреспонденту RT Борису Клину.
— Татьяна Николаевна, расскажите, пожалуйста, чего вам уже удалось добиться на поприще защиты прав человека в России?
— Основные приоритеты, благодаря которым, как представляется, можно повысить уровень защиты прав и свобод гражданина, я назвала с трибуны Государственной думы, будучи кандидатом на должность уполномоченного. Это, в первую очередь, закрепить и приумножить достигнутое. А удалось, по-моему, немало: в шесть раз увеличилось число людей, которым удалось помочь. За прошедшие пять лет были восстановлены права более 1 млн человек по 5894 обращениям.
Помогаем многим. Но, к сожалению, очень часто правовой нигилизм и полная неосведомлённость о своих правах становятся причиной того, что права и свободы наших граждан нарушаются.
При этом мы, как никто, знаем, что правовое сознание в гражданском обществе — это следствие правового знания. Поэтому каждый год проводился и будет проводиться Единый урок прав человека, участниками которого стали уже более 27 млн школьников и студентов.
При поддержке главы государства создан Научно-образовательный центр по правам человека при Московском государственном юридическом университете имени Кутафина, в котором я стала научным руководителем. Центр уже показал свою эффективность.
— Рост числа обращений к вам — это не свидетельство ли ухудшения положения с соблюдением прав граждан в России?
— Наоборот, это свидетельство доверия и признания, свидетельство того, что люди знают об институте уполномоченного по правам человека и надеются на его помощь в поиске справедливости и восстановлении нарушенных прав. Рост обращений нередко также обусловлен особыми ситуациями, как это было в прошлом году в связи с пандемией и предоставлением гражданам права воспользоваться новыми каналами связи с уполномоченным. В частности, появилась возможность обратиться к федеральному омбудсмену по открытой в марте 2020 года горячей линии или по электронной почте.
Значительно увеличилось и число граждан, которым удалось помочь в решении острых жизненных проблем. В качестве примера упомяну решённые проблемы с переселением 1200 семей с Байконура, сохранение жилья для 21 905 заёмщиков по ипотечным кредитам, обеспечение жилищных прав военнослужащих, проживающих в Крыму.
Мы стараемся помочь всегда: если не благодаря, то вопреки. Всегда быть на стороне слабого — это основополагающий принцип нашей работы.
— Уже больше года весь мир и, в частности, наша страна сообща противостоят новой угрозе — пандемии коронавируса. На права и свободы человека был наложен ряд ограничений. При этом мировая обстановка осложнилась. Как в этой связи изменилась работа института омбудсмена?
— Ещё до пандемии, несмотря на все сложности, вызванные санкциями, удалось выстроить эффективные каналы взаимодействия со структурами в рамках ООН и Совета Европы, начать тесное сотрудничество с омбудсменами зарубежных государств, с которыми было заключено 23 соглашения о сотрудничестве.
Был создан Евразийский альянс омбудсменов, в состав которого входят государственные правозащитники Армении, Киргизии, Ирана, Монголии, России, Сербии, Таджикистана и Казахстана. Альянс позволил объединить усилия государственных правозащитников в деле защиты прав конкретных граждан, попавших в беду, и регулярно обмениваться опытом.
Пандемия коронавируса, ограничение перемещения и пересечения границ, беспрецедентное даже для времён икс, давление на Россию, в котором зачастую используется квазиправозащитная риторика, — всё это новые, непредвиденные вызовы времени.
Тема международной правозащитной деятельности приобрела особое звучание. И там, где государственные структуры не могут выйти на конструктивный диалог, успех сопутствует правозащитной дипломатии.
Именно она является мощным консолидирующим фактором, стимулирующим государства к объединению усилий перед глобальными проблемами современности.
Например, Евразийский альянс омбудсменов помог эффективно решать проблемы воссоединения семей и перемещения граждан даже в самый разгар пандемии, когда все границы были на замке. Главное для нас — не сегодняшние политические конъюнктуры, а оказание помощи гражданам России, попавшим в беду вдали от дома.
— Какие направления в своей работе вы выделяете в качестве приоритетных теперь, после своего переназначения?
— В качестве зон роста вижу расширение доступности граждан к институту уполномоченного. Это и организация постоянно действующей приёмной с помощью видео-конференц-связи, и обеспечение возможности подавать обращения омбудсмену через портал госуслуг.
Кроме того, приоритетным считаю усиление гарантий прав людей с ограниченными возможностями — инвалидов и престарелых, лиц, пострадавших от преступлений, и тех, кто страдает от жестокого и унижающего достоинство человека обращения во время следствия или отбытия наказания.
Новым направлением деятельности станет защита цифровых прав граждан.
Считаю, что пришло время оптимизировать полномочия федерального омбудсмена и разработать новую редакцию федерального конституционного закона №1 «Об Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации» и закрепить процессуальные полномочия федерального омбудсмена в кодексах о судопроизводстве.
Но главное для меня — оставаться эффективной опорой граждан России, помогая выстраивать конструктивный диалог человека и государственного аппарата.
— Каких полномочий вам не хватает сейчас? Какие именно требуются поправки в закон, регламентирующий вашу работу?
— В настоящий момент уполномоченный может реагировать только в том случае, если права человека нарушены органами государственной власти и местного самоуправления.
Но мы готовы были бы реагировать на другие серьёзные нарушения. Например, в психиатрических и обычных больницах, в образовательных учреждениях, где строятся общежития с нарушением норм, где отчисляются студенты, и во многих других случаях. Но вся эта сфера не относится к государственным органам, и мы не вправе использовать свои возможности для восстановления нарушенных прав.
Также нам крайне необходимо право поручать сотрудникам исполнять по доверенности уполномоченного некоторые функции. Например, посещать заявителей в СИЗО и учреждениях УИС.
— По вашей инициативе были приняты два важных закона — о кратном зачёте проведённого в СИЗО времени для осуждённых и о переводе заключённых в колонии поблизости от места жительства. Какие ещё изменения в работу пенитенциарной системы вы готовы предложить?
— Буду добиваться принятия закона об освобождении из мест заключения тяжелобольных и ограничения срока содержания под стражей. Работа над ними уже ведётся Минюстом с нашим непосредственным участием.
Кроме этого, анализ поступающих обращений показывает, что на рынке труда бывшие осуждённые неконкурентоспособны из-за отсутствия у них профессионального образования, опыта работы, потери навыков, низкого образовательного уровня. У многих ранее судимых отсутствуют навыки самостоятельного поиска работы, а кто-то достиг пенсионного возраста.
Поэтому считаю, что обществу нужны законы о пробации и ресоциализации.
— Адвокаты жалуются на проблему недопуска к задержанным. Как, на ваш взгляд, её можно решить?
— Разумеется, это недопустимо. Государство обязано обеспечить возможность доступа адвоката к своему доверителю с момента лишения или ограничения его свободы, поскольку адвокат — представитель правосудия, обеспечивающий гарантии соблюдения закона в отношении задержанного.
К сожалению, в последнее время участились случаи недопуска адвокатов к задержанным за совершение административных правонарушений.
Проблема в том, что согласно ч. 4 ст. 25.5 КоАП защитник допускается к участию с момента возбуждения дела об административном правонарушении, то есть с момента составления первого протокола. А согласно ч. 4 ст. 14 ФЗ «О полиции» срок задержания исчисляется с момента фактического ограничения свободы передвижения лица.
То есть процессуальные права у задержанных, в том числе на получение квалифицированной юридической помощи, возникают лишь после составления соответствующего протокола. До этого момента в правоприменительной практике лица, задержанные и доставленные в отделения полиции, оказываются фактически бесправными.
В этой связи права административно задержанных недостаточно гарантированы и требуют дальнейшего законодательного совершенствования путём внесения изменений в статью 25.5 КоАП. Этим вопросом я занимаюсь в настоящее время.
— Какие ещё изменения вы надеетесь увидеть в обсуждаемом сейчас проекте нового КоАП?
— За 19 лет со дня своего принятия КоАП РФ сотни раз подвергался изменениям. Уже это само по себе несёт риски коллизионности и затрудняет пользование законодательным материалом. КоАП морально устарел, содержит пробелы и противоречия.
В новом КоАПе я хотела бы увидеть закрепление права омбудсменов обжаловать вступившие в силу постановления и решения по делам об административных правонарушениях, возможность подавать в суд жалобы в электронной форме на такие решения.
Кроме того, надеюсь, что будет установлен запрет на административный арест одиноких отцов с детьми в возрасте до 14 лет, а также введена ответственность за воспрепятствование деятельности уполномоченного по правам человека в субъектах Российской Федерации.
Часть этих моих законодательных предложений уже учтена в существующем варианте проекта.
Уверена, что время непременно поставит перед нами новые вызовы. Таково уж его свойство. Но я уверена и в том, что мы сможем ответить на них. Как говорил Иммануил Кант, «когда справедливость исчезает, то не остаётся ничего, что могло бы придать ценность жизни людей», а это значит, что мы обязаны не дать ей исчезнуть.
Свежие комментарии