Филипп Косов мог стать классическим представителем американского среднего класса, но выбрал путь ополченца на Донбассе. Был стрелком, снайпером, пулемётчиком, санинструктором. Сражался за населённые пункты Пески, Спартак в ДНР и за донецкий аэропорт. Четыре года на фронте, 19 операций после ранения, адаптация к мирной жизни и поездки на передовую уже с гуманитарной помощью.
О тяжёлых боях и своей судьбе в России Орион рассказал RT.В США Филипп Косов построил успешную карьеру полицейского: стал начальником отделения в Техасе, в подчинении — около двадцати офицеров. Можно сказать, сбылась мечта: он любил детективные истории, кумиром детства был Шерлок Холмс в исполнении Ливанова. Было только одно «но»: вся семья Филиппа получила американское гражданство после переезда, сам он отказался наотрез. А дальше случились «майдан», пожар в Доме профсоюзов в Одессе, расстрел мирных жителей в Мариуполе 9 мая 2014 года — и Филипп принял окончательное решение идти защищать Донбасс. Это едва не стоило ему жизни и оборвало связь с родственниками по ту сторону океана — возможно, навсегда.
«Демоны из ада вырвались»
Филипп родился в Москве, а когда был подростком, родители увезли его в Штаты. Там он получил высшее образование, купил мотоцикл, машину, жил в хорошем доме — классический путь к американской мечте. Вот только от российского паспорта он так и не отказался: «Гражданство я мог получить до 20-летнего возраста, но, когда пришло время, я сказал, что делать этого не буду, — вспоминает Филипп. — Я считал так: у меня прадед погиб на Курской дуге в 43-м году, дед был снайпером, потерял ногу на фронте.
Второй дед прошёл Финскую войну и потом полностью Великую Отечественную. Моя родина — Россия, вашингтонам я присягать не буду».Когда начался «майдан», Фил следил за новостями и показывал коллегам в полицейском участке видео столкновений протестующих с «Беркутом».
«В бойцов кидали зажигательную смесь, провоцировали их всеми возможными способами, но они не открывали огонь в ответ, — говорит собеседник RT. — Мои коллеги смотрели и говорили, что в США такое вообще невозможно: их бы сразу разогнали, и очень жёстко. То, что всё на «майдане» происходило именно так, говорит о том, что за этим стояли большие деньги».
Филипп вспоминает: когда после «евромайдана» начались волнения в Крыму, он почувствовал, что скоро «там заполыхает». «Я понимал, что если сейчас там полыхнёт, то потом этот огонь перекинется на Россию. И случится то, что мы уже все видели в других странах: Украина превратится в американскую колонию. А что происходит после, мы тоже все уже знаем на примере Афганистана, Сирии, Ливии, Ирака».
События 2 мая 2014 года в Одессе и расстрел мирных жителей 9 мая того же года в Мариуполе поставили финальную точку в размышлениях Филиппа: «Я понял, что это какие-то демоны из ада вырвались, надо их загонять туда обратно. Я не буду сидеть сложа руки. Я поеду бороться».
«Не думал, что в живых останусь»
Филипп вспоминает, как в 2014 году Украина целенаправленно обстреливала мирный Донецк: «Они подвозили технику, тяжёлые САУ (самоходные артиллерийские установки — RT) больших калибров, нагоняли пехоту, били издалека и по площадям. Я видел, как летят снаряды в Киевский район Донецка, и ничего не мог с этим сделать. Не было ни людей, ни техники, чтобы накрыть ответным огнём».
На фронт Фил приехал не с пустыми руками: купил себе снаряжение и потратил около десяти тысяч долларов на каски, экипировку и оборудование для парней. «Шесть баулов привёз с собой, — вспоминает собеседник RT. — У ополченцев тогда ничего толком не было, зимой в дырявой обуви ходили. Все воевали за свои деньги. И за своих».
Жестокость, с которой действовал противник, потрясла Фила. «Правило такое: на линии боевого соприкосновения спать нельзя, — говорит Орион. — Чувствуешь, что засыпаешь, — держись за пулемёт, он стальной, ледяной, если отключишься, головой об него ударишься и проснёшься. Почему спать нельзя? Вот пример: один парень был на часах, а другие спали, до врага 50-70 метров. Украинцы подползли на рассвете, застрелили его. Ещё одного бойца зарезали. У него было 50-60 ножевых ранений. Все руки были изрезаны, видимо, хватался за нож, когда отбивался. Потом они его застрелили. Но столько ранений… Честно, я ни на что не рассчитывал и не думал, что в живых-то останусь».
Подразделению Фила, как и всем остальным, приходилось действовать в условиях численного превосходства противника. Так, Фил рассказывает, что 17 января 2015 года ВСУ смогли их окружить: 100 украинцев против 9 добровольцев. В случае сдачи позиции «Монастырь» противнику открывался прямой путь в Донецк: «Работала их ствольная и реактивная артиллерия. Она перепахала поле вокруг и всё кладбище. Когда мы вышли после боя из монастыря, проваливались по колено в тёплую землю, хотя с утра она была полностью замёрзшей, ледяной. Наверно, это был мой самый серьёзный бой за всю войну, такого масштабного наступления «киборгов» я больше не видел».
«Мина из советских запасов»
Битва за донецкий аэропорт была неравной схваткой между ВСУ и ополченцами. Погибли многие сослуживцы Фила, а сам он был тяжело ранен. «Был момент, когда я расстрелял весь свой боекомплект, но совершенно не понял, как это произошло, — говорит Орион. — Было четыре магазины полных, а потом вдруг пусто. Куда патроны делись? По зданию, где я находился, были мощнейшие прилёты, и, видимо, я несколько раз отключался, поэтому мне отшибло память».
Ополченцы оказались в полном окружении, Фил вёл огонь по диспетчерской башне и терминалу. «Там была Третья мировая война по ощущениям, — вспоминает Филипп. — Я никогда не думал, что бетон может плавиться и течь, как лава».
10 октября 2015 года Фил пытался выяснить по связи, нужно ли эвакуировать одного из бойцов.
«В этот момент страшнейший взрыв за спиной, удар, я лечу вперёд, — вспоминает Орион. — В меня попадают 60 осколков, Дане, который был рядом, сносит голову, тело его разрывает. Либо это был шальной прилёт, либо целились по БМП рядом с нами. Самое обидное, что это была даже не натовская мина, а наша, отечественная: осталась на Украине из старых советских запасов. Она должна была защищать, по идее, а в итоге прилетела по нам».
К Филу подбежали ребята из его подразделения, перевязали голову, наложили жгут на ногу. «Я ещё не знал, что во мне столько осколков. Повезло, что рядом был Череп — командир БМП, мы их танкистами называли. Парни слушали вылеты, понимали, что если по нам вели корректировочный огонь, то теперь могу накрыть очень точно, но всё равно рискнули, погрузили меня и отвезли в «травму». Врач мне потом сказал, что я потерял три литра крови, и если бы не быстрая эвакуация, то точно бы погиб».
«Растёт маленький ополченец»
После ранения Филипп пережил 19 операций, но боли в ногах остались. Так как в России у него не было ни дома, ни родных, его приютила семья Терека — Алексея Нагина, Героя России, ДНР, ЛНР и кавалера трёх орденов Мужества, погибшего в 2022 году под Артёмовском.
Как и многим добровольцам, Филу было сложно получить удостоверение ветерана боевых действий, но в этом ему помогла Елена, которую на фронте знают как Белку. Волонтёр, почётный донор, она потратила полтора года, чтобы добиться ветеранского удостоверения для Филиппа. Они познакомились в 2022-м, через год у них родился сын Виктор, а ещё через полтора года на свет появился Костя.
«Маленький — точная копия меня, — улыбается Филипп. — Мой фронтовой друг Александр приходит в гости и просит: «Дай-ка я подержу мини-Фила». А старший — блондин, в супругу. Лена всё говорит: «Если мальчишки характером в папу пойдут, то тоже на фронт сбегут».
У Филиппа сохранилась привычка спать на полу, говорит, что так и не смог адаптироваться к мягким кроватям. Спальник, который был с ним на фронте, он забрал с собой в мирную жизнь.
«С ним связана такая история: 25 января 2015 года мы спали в полуподвале. Туда прилетел снаряд — пробил метровую стену и приподнял бетонные плиты над нами. Меня подбросило, резануло по глазам. Помню только, как сквозь дым и пыль, как в кино, падают бойцы. Я думал, что убиты, но нет, только легко ранены, — продолжает собеседник RT. — Бросаюсь перевязывать, а потом возвращаюсь к своему мешку. Чувствую — что-то звенит тяжёлoe. Поднимаю, а там два огромнейших осколка размером с ладонь каждый, ещё горячие. Они прошли по второму мешку, который лежал в ногах: он полностью выпотрошен, а мой американский спальник только слегка задет. Пройди осколки на пару-тройку сантиметров ниже — выпотрошили бы уже меня».
Фил даёт частные уроки английского и мечтает работать в школе. Но есть проблема: чтобы пройти курсы переподготовки, ему нужно подтвердить своё американское образование. Сейчас сделать это невозможно, ведь в США содействовать донбасскому ополченцу никто не собирается. Елена и Филипп хотят взять семейную ипотеку (они воспитывают четверых: двое детей Елены от прошлого брака и двое общих). Но и здесь сложность: минно-взрывная травма, которая и привела к 19 операциям, не признана военной, поэтому Орион не может получить положенные выплаты, которые и стали бы подспорьем для ипотеки. Фил надеется, что ему удастся доказать на бумаге причину своей травмы, и тогда они с женой смогут купить квартиру, где всем хватит места.
Свежие комментарии