Заявления Елизаветы Нугумановой о жестоком обращении со стороны тренера Евгения Рукавицына не нашли понимания среди большинства специалистов в мире фигурного катания. Вероятно, таким образом они пытаются сохранить статус-кво и продолжать работать так, как это было принято на протяжении десятков лет. С другой стороны, спортсмен, который начинает себя жалеть, в какой-то момент перестаёт ощущать границы правды и «вариаций на тему».
Так или иначе, спорту придётся смириться с тем, что мир уже никогда не будет прежним.Лиза Нугуманова обвинила своих тренеров в жестокости и буллинге, и весь фигурнокатательный мир принялся тут же давать оценку случившемуся: врёт — не врёт? Права — не права? Допустимо — не допустимо?
Проблема старая, чтобы не сказать, древняя. Но говорить, как мне кажется, стоит немного о другом. Например, о том, что большой спорт — это непрерывное насилие над собой. Так было во все времена и вопрос лишь в том, подвергает себя этому насилию сам атлет, или же процессом управляет тренер.
Разница между этими двумя позициями колоссальна. Это вообще большое тренерское искусство — подвести подопечного к пониманию, что всё, что он делает в тренировке, он делает, потому что сам этого хочет. Сам идёт на сверхнагрузки и боль, сам до грамма контролирует собственный вес, сам решает, от чего готов отказаться ради результата, и так далее. Гораздо проще заставить, прикрикнуть, наказать, публично унизить — рычагов всегда бывает достаточно, особенно когда речь идёт о ребёнке.
Фигурное катание в этом плане — уникальный вид спорта хотя бы потому, что детей приводят на каток в четыре года, а то и раньше. Помню, как ещё до Игр в Сочи мы умилялись, читая в интервью 15-летней Юли Липницкой слова о том, что она в своей семье главный кормилец, о том, какая это головная боль, когда приходится скитаться по съёмным квартирам, не имея собственного жилья.
И как-то на второй план уходила фраза о том, что фигурное катание девочка на самом деле совсем не любит. Но как не кататься, не насиловать этим себя изо дня в день, когда мама ради возможности дочери тренироваться в Москве принесла в жертву всю свою жизнь: жильё в Екатеринбурге, бизнес, личную жизнь… Чувство вины — это, знаете ли, страшная штука даже для куда более взрослого человека.
Пример-антагонист — Аня Щербакова. По рассказам как самой фигуристки, так и её родителей, девчушка сама решила для себя, что хочет кататься, потому что ей очень нравится процесс. Нравится терпеть и преодолевать себя, нравится понимать, что каждая тренировка приближает её к заветному результату. Собственно, Щербакову всегда отличала от ровесниц внутренняя взрослость решений. Фигурное катание было для неё беззаветно любимым делом, а вовсе не возможностью заработать или вырваться в какую-то «другую» жизнь. Да, Ане приходилось преодолевать тяжелейшие травмы, жёстко ограничивать себя во множестве вещей, при этом говорить о каком бы то ни было насилии в отношении этой спортсменки ни у кого, думаю, не повернётся язык.
Верю ли лично я Нугумановой? И да, и нет. Между тренером и спортсменом в спорте случаются самые разные ситуации. Как однажды заметил на этот счёт известный украинский тренер Валентин Николаев, подготовивший в своё время олимпийских чемпионов Оксану Баюл, Виктора Петренко и чемпиона Европы Вячеслава Загороднюка, орать на спортсмена, не выбирая выражений — далеко не лучший педагогический приём. Вот только каждый раз стрессовая ситуация возникает в спорте неожиданно и проявляется у каждого спортсмена по-разному. А копаться в памяти и вспоминать всю прочитанную педагогическую литературу уже бывает просто некогда…
Устойчивость психики атлета к стрессу и агрессии, в том числе тренерской — это вообще своего рода талант, ничуть не меньший, чем гибкость, прыгучесть или скоростные качества. В этом отношении все люди разные: одному для того, чтобы надолго впасть в депрессию, достаточно мимоходом сделанного язвительного замечания об излишнем весе или неудачном костюме, другой же просто пропускает подобные замечания мимо ушей.
Помню, как мне рассказали историю о том, как совсем юную девочку, у которой никак не выходил на льду сложный элемент, тренер в присутствии всей группы довольно зло и язвительно обозвала коровой. Девчушка отреагировала мгновенно: весело взглянула на тренера, приложила руки к голове, имитируя пальцами рожки, и громко замычала: «Му-у-у».
Карьеру девушка завершила с олимпийской медалью. Как рассказала после — сама для себя решила в какой-то момент, что цель стоит того, чтобы ради неё перешагивать через себя и своё самолюбие. Терпеть унижения от тренера — в том числе.
Спорт — эмоционально жестокая штука. Стоит начать себя жалеть — а именно этим сейчас, как мне кажется, занимается Лиза Нугуманова, шквал эмоций способен захлестнуть до такой степени, что сам перестаёшь понимать, где заканчивается правда и начинаются «вариации на тему». Именно поэтому так сложно сейчас поверить в то, что фигуристку в её группе окружали сплошь монстры и злодеи, одержимые стремлением сжить девушку со света.
В целом же вся история сильно перекликается с популярной ныне темой повышения возрастного ценза. В идеале в столь жёсткой профессии вообще не должно быть атлетов, не способных в силу возраста отвечать за себя и свои поступки. Но идеального мира, как известно, не существует, поэтому нужны жёсткие правила и законы, способные не только регламентировать, но и защищать. Иначе вид спорта превращается в замкнутое общество со своими понятиями о допустимом, где любой, кто позволит себе пойти наперекор устоявшимся реалиям, рискует стать объектом травли и насмешек. Как это сейчас происходит с Нугумановой.
Ведь по сути все те, кто сейчас — и пока совершенно бездоказательно — обвиняет спортсменку во вранье, защищают вовсе не тренерский штаб Лизы и не отдельно взятых специалистов. Они защищают себя, свой привычный мир и право продолжать работать в этом мире так, как считают нужным и как это практиковалось десятилетиями.
Но как раз с этим могут быть проблемы. Уже нельзя сбрасывать со счетов тот факт, что внешний мир сильно изменился. Даже оставаясь профессионально закрытым, он переполнен самой разной информацией. Если всего лишь 15-20 лет назад спортсмены росли с убеждением, что тренер всегда и во всех отношениях прав, сейчас они порой узнают о насилии гораздо раньше, чем это насилие (неважно, физическое или ментальное) может коснуться их самих.
Ну а для того, чтобы понять, как дальше может развиваться ситуация, достаточно посмотреть на пример западных стран, где тренеры вынуждены жёстко контролировать каждое слово по отношению к спортсмену и каждый свой жест. Хорошо это, или плохо — другой вопрос. Но всем нам по любому придётся смириться с тем, что мир, простите за избитую фразу, уже никогда не будет прежним.
Свежие комментарии