Россия справилась с санкциями лучше ожиданий и уже адаптировалась к работе в новых условиях. Во многом это связано с тем, что экономика страны остаётся рыночной, правительство и ЦБ проводят взвешенную политику, а Западу так и не удалось изолировать РФ на международной арене. Об этом в интервью RT на полях инвестиционного форума ВТБ «Россия зовёт!
» рассказал председатель правления банка Андрей Костин. По его словам, Москва сумела переориентировать товарные потоки и успешно справляется с возникающими трудностями во внешнеторговых расчётах. Помимо этого, топ-менеджер рассказал об отношениях с Индией и будущей администрацией США, а также дал прогноз по ВВП, инфляции, ставке ЦБ и курсу доллара на следующий год.— Андрей Леонидович, вот уже почти три года наша страна противостоит санкционной агрессии Запада. И хотя внешнее давление продолжает нарастать, в прошлом году ВВП России вырос на 3,6%, а с начала 2024-го прибавил около 4%. Как вы считаете, в чём секрет устойчивости нашей экономики, и на какие темпы роста мы выйдем по итогам текущего года?
— Президент сказал, что мы выйдем на темпы 3,9%, возможно, 4%, что соответствует и прогнозам наших аналитиков. Думаю, у этого есть по крайней мере две или даже три причины.
Первая — наша экономика всё-таки остаётся рыночной, и рынок сам себе помогает, и бизнес активно работает, включается. Вторая причина — это взвешенная позиция и продуманная политика Центрального банка и правительства России, которое очень быстро и оперативно принимает решения. Третья — это, конечно, то, что Западу не удалось изолировать Россию.
Большая часть человечества всё равно с нами. И у нас есть крупнейшие партнёры, с которыми мы работаем: и Китай, и Индия, и арабские страны, и даже государство НАТО, такое как Турция. Ну, а также и страны постсоветского пространства: и Казахстан, и Армения, и Азербайджан. Так что в этом плане мы абсолютно не изолированы.
Мы сумели достаточно быстро переориентировать наши торговые потоки, прежде всего экспортные, на другие направления. У нас получилось справиться с проблемой расчётов в конечном итоге, и мы продолжаем с ней справляться, так как она постоянна возникает. Всё это говорит о том, что экономика сумела адаптироваться к нынешним условиям.
К причинам можно добавить ещё и очень аккуратную бюджетную политику при всех расходах на оборону, которые, конечно, сильно выросли. Все эти факторы работают на то, что экономика справилась лучше, чем ожидалось. В своё время нам обещали порвать российскую экономику в клочья. Да мы и сами, честно говоря, ожидали, что будет тяжелее, но как-то вот справляемся.
Хотя я бы не стал недооценивать те проблемы, которые у нас существуют. Надо за ними следить, работать и активно реагировать на эти все вызовы.
— Если говорить о проблемах, то Владимир Путин в ходе выступления на пленарной сессии упоминал о том, что у нас всё ещё довольно высокая инфляция — почти 9%, а это более чем вдвое выше таргета ЦБ (4%). Как вы считаете, стоит ли в этих условиях ожидать ещё одного повышения ключевой ставки в декабре? И как, на ваш взгляд, ставка и инфляция могут измениться в следующем году?
— Мы ожидаем, что (в декабре. — RT) ставка может подняться до 23%. Также мы ожидаем, что ставка будет высокой и в течение следующего года. Я, правда, несколько расхожусь в оценках со своими экспертами. Они считают, что ставка будет оставаться на уровне 23% весь год, но всё будет зависеть от поведения инфляции.
Если мы увидим, что инфляция будет снижаться (а Центральный банк планирует, что она опустится до 6,4% в 2025 году, и мы тоже так считаем), то, я думаю, в принципе есть и возможность для того, чтобы ЦБ всё-таки начал ставку снижать.
Сегодня разрыв между ключевой ставкой и уровнем инфляции очень большой. Если брать, например, Казахстан, там инфляция такая же, а ставка 15%, в то время как у нас она сейчас 21% и ещё может быть повышена.
Однако наш Центральный банк даёт довольно чёткий сигнал, что он будет держать жёсткую денежно-кредитную политику (ДКП). Это хорошо, потому что рынок должен быть предсказуемым и понимать перспективы. Раньше, когда ставка повышалась, все рассчитывали на то, что это будет ненадолго, и поэтому продолжали активно брать кредиты. Потому что, мол, ставка изменится, а кредит — это надолго. Сейчас такого понимания уже нет.
Конечно, жёсткая ДКП приведёт к сокращению экономического роста. Мы ожидаем, что в 2025-м ВВП увеличится на 1,9—2%, то есть темпы будут в два раза ниже, чем в этом году. Несколько сократится и прибыльность банков, по нашим оценкам, где-то на 10—15%. Темпы роста корпоративного кредитования будут в два раза ниже, а кредитование розницы, в том числе выдача ипотеки, сократится минимум на 20—30%.
Факторы не очень позитивные, но это не трагедия для экономики. Я думаю, что мы этот период вполне переживём. Инфляция, безусловно, большое зло, хотя опять же Россия всё-таки жила в условиях высокой инфляции. У нас с 2010 по 2020 годы её средний уровень составлял 6—7%. Были и годы, когда она у нас была двузначной — и 10, и 12%, мы как-то жили при этом.
Поэтому наша экономика адаптировалась к довольно высоким темпам инфляции, но тот факт, что ЦБ так жёстко настроен вернуть её к 4% — это неплохо. Если у нас будет период, когда мы начнём жить в условиях низкой инфляции, это даст больше стабильности, устойчивости для бизнеса и инвестиций.
— Одним из новых проинфляционных факторов стало недавнее резкое ослабление рубля. На фоне новых санкций курс доллара снова перевалил за 100 рублей. Как вы считаете, надолго ли это?
— Курс перевалил за 100 довольно сильно и достигал, по-моему, 110, даже больше — 114, но сейчас он колеблется в районе 104—105. Это говорит о том, что всё-таки всплеск доллара был отчасти эмоциональным, так как санкции затронули, в частности, Газпромбанк, а он оставался нашим окном в западный мир с точки зрения расчётов и торговли энергетическими товарами. Это был первый фактор повышения курса.
Второй фактор — это то, что после победы Трампа доллар вообще укрепился по отношению ко всем валютам, не только к нашей. Однако сейчас курс уже несколько стабилизируется, и мы считаем, что в следующем году он будет оставаться на уровне 105—106 рублей. Сильно он не поменяется уже.
На мой взгляд, для роста курса нет оснований. У нас профицит платёжного баланса. Конечно, ещё и цены на нефть будут влиять, и наш бюджет. Пока что мы прогнозируем, что цены на нефть будут несколько ниже, чем в этом году, но всё равно продолжат оставаться достаточно высокими для того, чтобы обеспечить необходимые доходы бюджета. Поэтому посмотрим. Но я бы не рассчитывал на то, что рубль слишком сильно девальвируется. Курс будет примерно на нынешнем уровне, может быть, чуть-чуть слабее.
— Вы упомянули, что доллар отреагировал на победу Дональда Трампа в ходе выборов в США. При этом по результатам президентской гонки в Штатах западные СМИ начали писать о том, что участники рынка теперь только и говорят о том, как торговать с Россией и будут ли сняты санкции. Ожидаете ли вы смягчения санкционной риторики при новой администрации?
— Ну, мы пока не видим, чтобы контрагенты на Западе так считали. Наши контакты показывают, что они в принципе осторожно к этому относятся.
Мы помним пребывание Трампа в первый срок его президентства. Тогда, даже наоборот, я бы сказал, санкции были кодифицированы, как бы возведены в статус закона. Другое дело, что в тот момент у Трампа постоянно шла борьба с конгрессом, и сейчас ему проще, он контролирует обе палаты. Однако, я думаю, внутри Республиканской партии он не обладает такой односторонней поддержкой, особенно в том, что касается вопросов отношений с Россией.
Всё-таки, сегодня в американской элите, к сожалению, сложился такой достаточно серьёзный русофобский крен, и, конечно, многое будет зависеть от того, какие люди придут в администрацию, как они будут этот курс определять. Тем не менее мы надеемся на то, что по крайней мере почва для разговора есть.
Трамп неоднократно общался с Владимиром Владимировичем. А наш глава государства вообще человек, который умеет строить отношения, и с американскими президентами всегда их выстраивал (ну, за исключением господина Байдена). Поэтому есть надежда, что ситуация сдвинется, тем более что Трамп делал очень сильные заявления о том, что что не любит санкции и хочет решить конфликт между Россией и Украиной за 24 часа. Поэтому посмотрим.
Я пока настороженно к этому отношусь. Мы пока исходим из того, что ситуация будет какое-то время оставаться такой же, а все эти вбросы в печать (почему-то всё время в основном через британскую Financial Times), я думаю, они несколько провокационные.
— На пленарной сессии нынешнего форума много говорилось о наращивании сотрудничества России со странами Глобального Юга. Как на этом фоне вы оцениваете перспективы индийского рынка для российских банков?
— Рынок важный. У нас быстро растёт торговля. В 2024-м взаимный товарооборот достигнет $74 млрд. В прошлом году он вырос в 1,8 раза, а в этом — ещё на 12%.
Перспективы торговли во многом зависят от такой, ещё недостаточно понятной работы, как маркетинг и продвижение индийских товаров на российский рынок. У нас очень большой дисбаланс сегодня. То есть Индия нарастила покупку нашей нефти и другой продукции, но в ответ не смогла в значительной степени обеспечить экспорт своих товаров в Россию. Отсюда и дисбаланс, который сегодня составляет 13 к 1, а это мешает развитию и расчётов, и торговли.
Мне кажется, Индии надо активнее продвигать свои товары. У них есть, что продать в Россию: это и машиностроение, и фармацевтика, да и не только. Направлений сегодня много. Даже суда они строят неплохие, но как-то на рынке мало известны. Если вы спросите у российских бизнесменов, хорошо ли они знают, что Индия предлагает, они ответят нет. Поэтому, я думаю, отчасти вот эта работа требует внимания.
А так, Индия дружественная страна. Уже был визит Моди в Россию, он встречался с Путиным в Казани. Поэтому отношения развиваются хорошо, и эту очень длительную дружбу, сотрудничество надо, конечно, дополнить сейчас дальнейшим расширением торговых связей.
С расчётами мы справляемся, работаем. У нас там есть свой банк, как и у Сбербанка. В принципе, мы обеспечиваем обслуживание клиентов, но показатели пока ещё не очень высокие. Наша цель — достичь 15% в обслуживании торговли, а сейчас она составляет 5%. Это не так много. Расчёты с Индией идут, в том числе и в других валютах. Но тем не менее торговля есть.
— Стоит ли ожидать, что у нас в дальнейшем будет увеличиваться доля расчётов в национальных валютах с Индией, как уже произошло с Китаем?
— Конечно. У нас сегодня большого выбора нет. Пока мы ещё не создали новую систему, и я думаю, что этот процесс займёт, может, даже не одно десятилетие, но рано или поздно мы придём к образованию новых и фондовых площадок, и клиринговых компаний, и всего остального. Это обязательно произойдет, потому что доллар подорвал доверие к себе, а этого нельзя было делать американцам.
Безусловно, мы перейдём к разного рода мультивалютным расчётам, у нас появятся новые финансовые центры, как когда-то возник в Лондоне. Так же в Китае сейчас появляются, в Гонконге, Шанхае. Поэтому процесс будет идти.
Мир меняется и в экономике. Ведь сегодня страны Глобального Юга занимают всё большую долю в глобальной экономике. Китай, Индия и не только эти страны. В этом ключе, конечно, должен меняться баланс сил и в финансовой сфере, а не только в торговле.
Свежие комментарии