В сентябре в Москве ко Дню города открылась арт-инсталляция «Ты и есть искусство» с надписями на языках стран БРИКС и ШОС — подарок жителям и гостям столицы от народного художника РФ Никаса Сафронова. В интервью RT автор портрета Трампа, который передал президенту США Владимир Путин, рассказал о роли искусства в политике, оценил влияние новых технологий на культуру и объяснил, почему ИИ не в состоянии заменить художника.
— Инсталляция «Ты и есть искусство» — о гуманизме и о культурном диалоге стран. Другой яркий пример культурной дипломатии — написанный вами исторический портрет Трампа, который американскому коллеге подарил Владимир Владимирович Путин. Какими вы видите роль и возможности искусства в политике?
— Искусство не должно быть навязчивым, оно должно как бы вскользь работать на благо мира на Земле. Литература и искусство знакомят представителей других культур со своей страной и формируют её восприятие.
Мы узнаём Францию по «Трём мушкетёрам» Дюма, а Америку — по рассказам О. Генри. Так же и Россия представлена в мире именами Айвазовского, Достоевского, Толстого, Набокова, Стравинского или Ростроповича. Чайковский — один из самых исполняемых композиторов в мире наряду с Моцартом. Интерес к их творчеству и уважение к его создателям пробуждают интерес к родине этих людей. И, например, Папа Римский Франциск высказывался против «отмены» русской культуры.
Искусство не указывает прямо, чем должны заниматься политики, но творцы приглашают посмотреть на свои произведения, и люди меняются, пересматривают отношение к окружающим. Искусство служит примером, вдохновляет, восхищает и пробуждает желание изменить что-то в собственной жизни или в жизни страны.
— Вы называете портрет Трампа «историческим», а хотели бы вы написать его или другого лидера с натуры, если представится случай?
— Конечно, с натуры работать с человеком намного приятнее. Когда ты лучше чувствуешь его характер, общаешься с ним, налаживаешь отношения — устанавливаешь близкий контакт — в этом процессе оба заинтересованы больше. Это возможность создать психологический портрет.
У меня есть картина, где запечатлено убийство Кеннеди— это исторический момент. И такой же исторический момент — покушение на Трампа. Он выжил, и хочется надеяться, что после этих событий задумался: «А для чего, почему судьба мне дала такой шанс?», — и, исходя из этого, можно рассчитывать на позитивные перемены.
Смею надеяться, что картина останется в истории Америки и мира, поскольку покушение потрясло весь мир. Я просто зафиксировал события в классической манере и добавил символы: Статую Свободы, вид Нью-Йорка, флаг США на заднем плане. Это близко к реальности, а символы делают портрет целостным высказыванием. Дональду Трампу, насколько я знаю, было приятно получить портрет, где запечатлено историческое событие, очень важное лично для него.
— Ваш новый объект «Ты и есть искусство» предполагает взаимодействие: зрители отражаются в шаре, можно участвовать в фотоконкурсе благодаря чат-боту. По-вашему, до каких пределов искусство должно быть открыто к сотворчеству со зрителями?
— Зритель — это основной потребитель творчества. Художник пишет для зрителя. Музыкант пишет для слушателей. Автомобиль создается для того, чтобы на нём ездили люди.
Искусство не должно быть закрытым, оно должно быть доступным, народным. Есть элитарное искусство, которое мало кому понятно. Малевич пытался шокировать публику своим «Чёрным квадратом». А на деле чёрный квадрат под названием «Великая тьма» ещё в 1617 году нарисовал английский философ Роберт Фладд. Поэтому идея не нова, но Малевич творил в эпоху революций, и весь мир заговорил о его квадрате. Так что всё делается для зрителей.
Однако когда мы говорим о человеке, каждому нужно обращать взгляд на самого себя. Когда мой сын Лука набрал лишний вес, над ним издевались, но он переводил это в шутку, отказываясь считать себя ущемлённым. Он похудел только ради здоровья.
Человек не всегда видит себя настоящим — и шар, как в Королевстве кривых зеркал, показывает искажённое отражение. Но зритель улыбается себе. Чувствует, что он участвует в творческом процессе — а это и есть искусство.
Человек уникален сам по себе: он может быть карликом, высоким, большим и так далее. Но найдётся тот, кто полюбит его таким. Поэтому человек — это шедевр мироздания. Ему даны ум и возможности познать мир, Вселенную. Глядя на этот Земной шар, состоящий из маленьких зеркал, человек познаёт себя.
— В инсталляции вы также процитировали ряд своих картин — как вы их отбирали?
— Я показывал эти картины на выставках вместе с другими, и наблюдал, какие более интересны зрителям. Я сосредоточился на трёх темах: Москве, направлении Dream Vision и символизме.
Говорят, в Москве работают сотни тысяч художников. И многие пишут пейзажи. Так что нужно создавать что-то новое, интересное. Некоторые художники пытаются шокировать публику, но это зачастую выглядит глупо: вандализм, нападения на людей — всё это от лукавого и делается только для того, чтобы привлечь к себе внимание.
По той же причине люди меняют и свою внешность: наколками, пирсингом и другими способами. Но человек интересен, даже если он некрасив от природы. Важнее уникальная личность, со своим характером. И, соприкасаясь с творчеством через такие арт-объекты, как «Ты и есть искусство», человек может почувствовать себя цельной, значимой личностью, раз он тоже может участвовать в процессе. Это важно. Многим это близко и интересно.
— Как технологии меняют искусство, появляются ли сейчас новые жанры — как ранее на фоне технического прогресса появился импрессионизм?
— Новые формы должны открываться постоянно, но всегда нужно использовать и предыдущий опыт и на его базе придумывать нечто своё. В театре не забывают наработки времён Шекспира. Beatles вдохновлялись классической музыкой. Поэтому нельзя забывать то, что было раньше. Сегодня мы видим опыты, когда кто-то пытается сделать квадратные колёса. Это значит, что человек решил так себя показать. Но на самом деле колесо круглое — и это удобно, в таком виде его можно использовать для своих идей, улучшать и дополнять.
Моим открытием в живописи стал стиль Dream Vision, и он оказался интересен представителям разных культур: и англичанам, которые приобретают только старых мастеров в качестве инвестиций, и японцам. И хотя это мой индивидуальный стиль, он основан на классике и не мог бы появиться без моих знаний об истории искусства.
— Сегодня непрофессионалы и новички прибегают к помощи искусственного интеллекта для генерации картин. По-вашему, есть ли место нейросетям в высоком искусстве?
— В высоком искусстве — нет, во всяком случае, сегодня это невозможно. Человек всё равно хочет видеть нечто настоящее — то, что может восхищать. Сгенерированная картина может украсить стену офиса, чтобы она только не была пустой. Но при соприкосновении с искусством человек должен испытывать эмоции. Находить в нём нечто близкое, знакомое. Оно может быть даже неосознанно, но создаёт ощущение сопричастности и тепла.
Искусственный интеллект работает с общей массой, трансформирует то, что было в истории. Им можно пользоваться, чтобы получить некую подсказку. Я иногда и сам могу оттолкнуться от идеи, предложенной нейросетью. Но не копировать, никогда.
Искусственный интеллект на данном этапе не может заменить человека, художника, творца. Это что-то мёртвое, неестественное. Им можно пользоваться как инструментом для удобства — например, быстро переводить иностранную речь с помощью очков дополненной реальности. Но изображение, созданное ИИ, не является произведением искусства, это всего лишь переработка того, что создали другие.
Да, мы все используем чужие наработки, но их нельзя повторять буквально, иначе мы теряем сам живой процесс общения через картины, искусство. Соприкасаясь с работами Айвазовского, Куинджи, Брейгеля или Мунка, мы видим созидательность и содрогание, чувствуем энергетику художника и созданной им картины, сопереживаем им. Это приносит особую радость и удовольствие.
Искусственный интеллект даёт просто красивую картинку, не более того. Но его возможности искушают людей, которым не хочется работать самим. Поэтому в УлГУ, где я декан факультета культуры и искусства, есть повышенные стипендии для студентов-художников, чтобы они занимались именно классическим искусством.
И в Ростовском училище имени Грекова, которое я когда-то закончил, также есть моя именная стипендия, чтобы студенты изучали классику и становились профессионалами, которые знают, что было до них, а не использовали современные технологии без понимания того, что было раньше. А творческий поиск может быть разным. Мы можем брать идеи отовсюду: и от природы, и от искусственного интеллекта. И дополнительно обогащать ими своё творчество.
— Возможности нейросетей не обесценивают труд настоящих художников и не смогут его заменить?
— Ни в коем случае. Наоборот, когда некоторые люди искушаются и перестают думать о высоком творчестве, отдав его на откуп искусственному интеллекту, настоящие творцы становятся ценней и дороже.
Я работаю над росписью посуды с Ломоносовским императорским заводом: генерирую идеи, и уже профессионалы, которые знают технологию обжига и особенности других процессов, наносят изображения на посуду. Но таких мастеров остаётся всё меньше.
Так же и в книжной иллюстрации: читая в школе рассказы Оноре де Бальзака в оформлении Гюстава Доре, я пытался работать в его стиле и использовал эти наработки, когда поступал в училище в Ростове-на-Дону. А сегодня нет тех иллюстраторов, которые были в советское время, когда существовала высокая школа. Нет пейзажей, которые волновали бы так, как работы Айвазовского, Шишкина или Репина. Мы очень многое теряем.
Свежие комментарии