Когда падаешь с ровного докрученного прыжка, можно продолжать спокойно его тренировать, пока не получится. А вот если пробуешь исполнять, понимая, что скорее разобьёшься, попытки лучше отставить. Об этом в интервью RT заявил Лев Лазарев, с большим отрывом выигравший турнир памяти Сергея Гринькова среди юниоров.
При этом, по его словам, элементы ультра-си отнимают много сил, из-за чего может страдать хореография. Юный фигурист также рассказал, как справляется с изменением роста и плохим настроением, объяснил, почему не завидует Арсению Федотову, и поделился мыслями об акробатике Ильи Малинина.— Ты считаешь себя взрослым спортсменом или ещё не очень?
— Наверное, пока не очень. Ну так я и катаюсь в юниорах. Не считаю себя маленьким, но мне кажется, в своём катании я ещё не дорос до уровня взрослого спортсмена.
— А мог бы сформулировать, чего не хватает, чтобы до этого уровня дорасти? Каких-то более мощных элементов, умения как-то по-другому слышать музыку, передавать движение…
— По элементам у меня как раз всё в порядке, но в хореографической части взрослые, конечно, катают свои программы более размашисто и раскрепощённо. Я только учусь этому.
— Если сравнивать тебя прошлогоднего и нынешнего, что изменилось?
— Много чего. Всё-таки, прошёл ещё один год как я тренирую четверные прыжки, я вырос на целых пять сантиметров, в голове наверно тоже что-то поменялось.
— Изменение роста сильно чувствуется на льду?
— Не сказал бы. Периодически, конечно, какие-то вещи не получаются, но думаю, что это связано не с тем, что я вырос.
— То, что ты стал выше и мощнее, влияет на исполнение квадов?
— Делает их более простым. Я начал чувствовать в прыжках амплитуду, пролётность.
— Судя по тому, что в твоей произвольной программе до сих пор нет риттбергера, он даётся сложнее?
— Каких-то проблемных квадов у меня нет. Бывает, конечно, что какой-то из прыжков вылетает и нужно время, чтобы снова его стабилизировать, но это временные трудности.
— Получается, пять четверных ты считаешь для себя оптимальным количеством?
— Пока я накатываю вариант программы и с четырьмя квадами, и с пятью. Но в произвольной пока нет тройного акселя, а из четверных — риттбергера. Но это не потому, что с этим прыжком у меня проблемы. Просто ввести в программу шестой четверной, неважно, какой именно, мы с тренером пока не можем — такой контент очень тяжело выкатать. В этом плане сложно было даже переходить от четырёх квадов к пяти. Не знаю, как объяснить, но морально это воспринимается намного тяжелее. Физически тоже становится сложнее докатывать программу, потому что четверные прыжки — это совершенно другие затраты сил, нежели тройные. А ведь надо увязать всё это с постановкой, везде успеть в музыку, раскрыть какой-то образ, а не ездить от прыжка к прыжку просто так.
— Если бы произвольная программа была на 30 секунд длиннее, что ты постарался бы добавить — ещё один прыжок, или какие-то хореографические вещи?
— Мне бы хотелось, чтобы было больше времени на хореографию. И сил в этом случае больше бы оставалось, и не надо было бы гнаться потом за музыкой.
— А вообще хореография помогает отдыхать по ходу катания?
— В произвольной программе в какой-то степени да, потому что разных хореографических штучек — связок, переходов — там меньше, чем в короткой, где четверных прыжков может быть максимум два.
— Ты постоянно так или иначе соперничаешь с Арсением Федотовым, говоря о котором часто подчёркивают, что этот фигурист — прирождённый шоумен. Как считаешь, способности так подавать себя на льду можно научиться?
— Думаю, все хотят этому научиться, и я не исключение. Но зависти по отношению к Арсению у меня точно нет. Все мы, если сравнивать, в чём-то лучше, в чём-то хуже. И развивать нужно, считаю, прежде всего свои сильные стороны.
— Остается ли у тебя в жизни время на что-то не связанное с фигурным катанием?
— Сейчас нет, потому что я учусь в выпускном классе и в этом году сдаю ЕГЭ.
— Нет ощущения, как любят говорить люди не из спорта, что жизнь проходит мимо?
— Точно нет. Я же не в вакууме тренируюсь. На катке есть друзья, мы в перерывах между тренировками прекрасно общаемся, обсуждаем самые разные темы, так что ничего мимо нас не проходит.
— Понимаю, что ты — совсем молодой спортсмен, но хоть раз в жизни возникало желание всё бросить?
— Точно нет. Даже когда бывает тяжело и не всё получается, в голову лезут разные мысли. Но начинаю думать: ок, брошу я тренироваться, но потом ведь всё равно передумаю и придётся восстанавливать то, что было упущено, на восстановление наверняка уйдёт много времени… По-всякому получается, что проще перетерпеть сложный период. Потом-то всё равно становится легче.
— Что ты чувствуешь, когда крутишь в воздухе четыре оборота?
— Прыжок занимает очень мало времени, наверное, меньше одной секунды, а скорость крутки очень большая. Так что там ни о чём подумать не успеваешь, только понять хорошо ли ты вытолкнулся или нет. То есть, уже в отталкивании понимаешь, насколько удачным будет приземление.
— Быть фигуристом — это больно?
— Не сказал бы. Конечно бывает, когда что-то болит, но приходится с этим справляться. В любом виде спорта, думаю, это так. Скорее, бывает страшно перед определёнными прыжками. Если в технике случаются сбои и элемент не получается, падения могут быть очень жёсткими. Бывает, что падаешь, но терпимо, а бывает такое, что прям с размаху об лёд. Конечно, на следующие попытки заходить после таких падений страшновато.
— В цирке есть закон: если упал при исполнении трюка, нужно обязательно сразу повторить его ещё раз.
— У нас немного по-другому. Если падаешь с ровного докрученного прыжка, это одно: можно продолжать спокойно его тренировать пока он не получится. Но если пробуешь прыгать, понимая, что скорее разобьёшься, чем выедешь, попытки лучше отставить.
— Слышала, что аксель — самый проблемный в этом плане прыжок. Что с него можно и на голову приземлиться.
— Вот как раз когда я учил тройной аксель, падал с него очень сильно периодически. Сейчас такого уже нет — научился контролировать процесс.
— Заметила, что тренируешься ты в специальных шортах.
— Я надеваю их только в тех случаях, когда отрабатываю четверные прыжки.
— Какой из прокатов прошлого сезона ты особенно любишь вспоминать?
— Прям совсем идеального у меня не было. Близкий к этому получился на юниорском кубке Первого канала. А вот в позапрошлом сезоне идеальный прокат у меня был в финале Гран-при. Я откатал там чисто и короткую и произвольную и был полностью собой доволен.
— Мог бы представить себя в соревнованиях на роликовых коньках?
— Когда я был маленьким, какое-то время занимался и роликами и фигурным катанием. Но я уже не помню те ощущения. А сейчас на роликах не катаюсь.
— Бережёшь ноги?
— Нет, просто стало неинтересно. Из-за колёсиков там не заложишь глубокое ребро, например.
— Как много времени тебе требуется, чтобы набрать форму после отпуска?
— В этом году я довольно быстро восстановил все четверные. Правда потом у меня стала немного побаливать нога и на какое-то время пришлось прекратить прыгать лутц и флип. Но буквально через недельку я снова вернул эти прыжки в программу — как раз к прокатам.
— Много раз читала, что из всех сильнейших одиночников мира ты особо выделяешь Илью Малинина. Как считаешь, имеет смысл нагружать программы таким количествам всевозможных акробатических штучек, как это делает Илья?
— Однозначно имеет, и не только потому, что оценка за компоненты в этом случае получается больше. Всякие дополнительные элементы украшают программу, она начинает смотреться гораздо эффектнее. В конце концов такое любят зрители.
— Есть что-то такое в арсенале Ильи, что ты хотел бы повторить?
— Такие мысли бывают, но пробовать я пока не рисковал.
— Что бы ты мог рассказать о себе, вообще не упоминая фигурное катание?
— Это сложно. Наверное, я бы точно ответил, что люблю учиться. Не скажу, что в школу я ходил совсем уж часто, но, когда мог это делать, мне очень нравилось.
— Когда на кубке Первого канала ты впервые прыгнул пять четверных, было ощущение: «Я — крутой!»?
— Сам я так не сказал бы. Ну да, пять четверных. Ну и что?
Свежие комментарии