В московском театре «Современник» на Другой сцене 18 и 19 апреля проходят премьерные показы спектакля «Ковчег». Сценарий Олега Антонова на основе подлинных записей 13-летней Анны Франк и пьесы американских драматургов Гудрич и Хаккета поставили режиссёры Яна Сексте и Алексей Усольцев. Роли исполняют Александр Хованский, Мария Шумилова, Елена Плаксина, Никита Табунщик, Сергей Гирин и другие.
По сюжету, в 1942—1944 годах две еврейские семьи и дантист скрываются от нацистов на чердаке конторы в Амстердаме.18 и 19 апреля театр «Современник» представляет премьеру сезона — спектакль «Ковчег». Режиссёрами выступили артисты театра и кино Алексей Усольцев и Яна Сексте, для обоих это дебют в качестве постановщиков.
В центре повествования — история жертвы холокоста, юной еврейской девушки Анны Франк, её семьи и людей, волею судеб разделивших с Франками тайное убежище на чердаке дома в Амстердаме в 1942 — 1944 годах.
Автор сценария Олег Антонов объединил пьесу американских драматургов Фрэнсис Гудрич и Альберта Хаккета «Дневник Анны Франк», поставленную в 1950-х на Бродвее, а также подлинные записи самой Анны. Хотя старая постановка и её литературная основа имели успех и были удостоены наград, в них существенно переработаны образ героини-автора и тональность изложения событий.
В спектакле задействованы Алексей Хованский (Отто Франк), Елена Плаксина (Эдит Франк), Мария Шумилова (Анна Франк), Нелли Хапёрская (Марго Франк), Сергей Гирин (Герман Ван Даан), Ольга Родина (Августа Ван Даан), Никита Табунщик (Питер Ван Даан), Максим Сачков (господин Кралер). В роли Яна Дюсселя зрители могут увидеть Аркадия Киселёва или Алексея Усольцева.
История под увеличительным стеклом
Действие спектакля совпадает с двумя годами пребывания семьи Франк — Анны, её сестры Марго, отца Отто и матери Эдит — и их вынужденных соседей, семьи Ван Даан и доктора Дюсселя в убежище.
Восемь человек, которые скрываются от нацистов, пребывают в состоянии страха и напряжения от неизвестности, опасности и ограничений. В здании располагается контора, поэтому в рабочие часы они должны соблюдать тишину, чтобы не выдать себя.
Состояние неопределённости усиливает изоляция: обитатели убежища узнают новости из внешнего мира только от Кралера, который приносит им продукты.
В замкнутом пространстве неизбежно возникают конфликты: Анна отмечает в дневнике, что каждый день ссорится со всеми, и у других героев также нет сил вести себя дипломатично. От напряжения каждый рано или поздно позволяет себе слабость — истерику, попытку уйти из жизни, обвинение окружающих во всём подряд. Авторы ни из кого не делают в полном смысле героя, который бы непогрешимо возвышался над остальными.
Анна — нарушитель спокойствия, Эдит — уставшая мать семейства, Августа и Герман — пара эгоцентричных людей на грани разрыва. Развитие всех характеров показано точно и тонко, сохраняя изначальные черты, они эволюционируют. Ярко изображена влюблённость Анны и Питера, знаменующая их превращение из почти что детей в молодых взрослых.
Ссоры временами всё же сменяются проблесками надежды на спасение. Герои вспоминают о мирной жизни самые приятные, недоступные теперь детали: дуновения бриза, панорамы заката, вкус пончиков и тортов.
Одна из самых трогательных сцен — празднование хануки, когда Анна дарит родным и соседям по-настоящему желанные подарки, которые раздобыла, не выходя с чердака. А когда приходят новости о высадке союзнических войск, герои даже строят планы на время, «когда всё закончится».
Вечность проблем, затронутых в спектакле, подчёркивает привлечение религиозной линии: в диалогах идёт речь о непростой судьбе еврейского народа на протяжении тысячелетий истории. Течение сюжета также развивает, насыщает дополнительными параллелями концепцию ковчега.
Реальные события, составившие основу повествования, сопоставляются с приёмами, применявшимися ещё в античной трагедии. Когда, казалось бы, есть шанс на счастливый финал (и даже не один), надежды всё равно оказываются тщетными. Сцены счастья подчёркивают катастрофичность ситуации и историческую несправедливость.
Показы спектакля проходят в камерном пространстве Другой сцены, что подчёркивает стеснённые обстоятельства жизни героев. Зрительские места расположены с трёх сторон от сцены, здесь нет заднего плана и нерабочих ракурсов. Детали быта восстанавливали по записям Анны Франк.
По словам Алексея Усольцева, происходящее рассматривается словно «под увеличительным стеклом». Авторы ставили перед собой задачу показать события максимально достоверно и позволить зрителям погрузиться в повествование.
«Когда берёшь жизнь людей, которые были, жили, дышали, страдали, были счастливы — это накладывает особенную ответственность. Я очень волнуюсь, волнение — это эмоция, а эмоция с латыни переводится как «волновать» и «потрясать». Мы это сейчас и попробуем сделать — потрясти вас этой историей и взволновать», — отметила Яна Сексте на пресс-показе спектакля.
Документальную составляющую спектакля поддерживает видеоряд: проекции страниц рукописного текста, визуально напоминающего подлинный дневник, кадры хроники, а также историческая справка о персонажах в финале. На фоне завершающего лирического момента она смотрится пронзительно, напоминая о реальности произошедшей трагедии.
Драматург Олег Антонов отметил, что в работе над пьесой он увидел возможность выразить своё отношение к показанным событиям и поговорить с аудиторией о ценности человеческой жизни.
Традиции и «Современник»
«Ковчег» продолжает традицию «Современника» ставить спектакли на серьёзные темы по воспоминаниям очевидцев. В 1970-х подобным спектаклем был «Эшелон» по пьесе Михаила Рощина — автор описывал события не просто как драматург, а как свидетель происходившего осенью 1941 года, когда женщин с детьми эвакуировали из Москвы в теплушках.
В 1989 году на сцене «Современника» показали спектакль «Крутой маршрут» Галины Волчек по автобиографическому роману Евгении Гинзбург о жертвах репрессий 1930-х.
Свежие комментарии